Энтон Майрер - Однажды орел…

— Да, им, конечно, нужно было бы убрать здесь хоть немного, прежде чем кого-нибудь вселять, — заметил Сэм. — Довольно грязновато, откровенно говоря.

— Грязновато! — взорвалась Томми. — Это же какие-то развалины! Как после погрома… — Она вызывающе посмотрела на Сэма. — Неужели они искренне думают, что здесь можно жить?

— Да, но если…

— Где мебель? На чем нам спать, сидеть, кушать?

— Дорогая, видишь ли… ты же знаешь, они не…

— Я вовсе не имею в виду тебризские ковры или секретеры в стиле эпохи Людовика Пятнадцатого. Ради бога, я имею в виду элементарно необходимые для жизни вещи! — Она понимала, что говорит слишком высоким голосом. Черт возьми, они не пробыли на новом месте и трех минут, а она уже кричит, как торговка рыбой. Но остановить себя Томми была не в силах. После свадьбы в Париже, нескольких месяцев пребывания в Кобленце и шумных и веселых недель в Нью-Йорке и Трентоне, после всех этих празднеств, надежд и радужных решений такая обстановка была просто невыносимой. — Что это за эксперименты над нами? — кричала она. — Неужели они думают, что здесь можно жить? Или это просто кто-то так неумно шутит?

— Дорогая, они переходят…

— Переходят от чего — от кочевого образа жизни к пещерному? Я за всю свою жизнь не видела такого отвратительного захламленного свинарника! Что они здесь делали? Волочили тяжелые наковальни? Посмотри на пол! — Она с отвращением поддела носком туфли валявшуюся на полу грязную рваную форменную рубашку, и та полетела в угол. — Они, кажется, специализируются здесь на подрывных работах? Ха, им надо начать с того, что положить хороший заряд под эти отвратительные развалины…

В соседнем доме кто-то хлопнул дверью. Томми замолчала, раздраженная, озлобленная, выведенная из себя жарой, длительной поездкой по этой знойной пустыне и этими жалкими развалинами, которые должны были стать первым местом для их совместной жизни.

— Томми…

Сэм смотрел на нее своим спокойным, любящим, неотразимым, просящим пощады взглядом. Как будто виноват во всем был он! И она вела себя так, будто он действительно был виноват. Как глупо! Ее охватило искреннее раскаяние. О, до чего же утешающим был его взгляд, бесконечно утешающим и ласковым! Она подошла к Сэму и прильнула головой к его широкой груди.

— Извини меня, дорогой, — пробормотала она, — я сама не знаю, что со мной происходит…

— Конечно, милая, — ответил он, нежно обнимая ее. — Устала от поездки и жары…

— Прости меня. — Она подняла лицо, закрыла глаза и прижалась к его влажной щеке.

— Здесь не так уж плохо, ты увидишь, — продолжал он. — Я подъеду сейчас к квартирмейстеру и спрошу, нельзя ли достать пару коек. А потом эти патронные ящики, ты знаешь, на них можно сидеть и стол из них получится.

— В самом деле?

— Вот увидишь! Поеду и попрошу привезти их сюда как можно скорее. Потом мы поработаем, приведем кое-что в порядок. У меня в багажнике есть кое-какой инструмент, ты же знаешь. Устроимся не так уж плохо.

Сэм внес в дом чемоданы с одеждой и предметами первой необходимости и расположил их в наименее захламленном углу. Затем он сел в машину и уехал. Томми переоделась в джинсы и рубашку, нашла под раковиной две пустые коробки и свалила в них всякий хлам. Затем она со все возрастающим неистовством принялась за уборку в спальне — усилие, которое явилось лишь прелюдией к тому, что она и Сэм сделали в течение следующих трех недель. Им отвели такое жилье? Хорошо! Она прищурила глаза и стиснула зубы. Она не будет больше выходить из себя, как это только что произошло. Томми вспомнила своего отца и слова, которые она сказала ему: «Я знаю одно — когда мы обоснуемся где-то на постоянное жительство, я уже ни на что жаловаться не буду». Отец тогда нежно улыбнулся и ответил: «Надеюсь, что так и будет».

Это произошло на свадебном обеде — ужасно дорогостоящем приеме в ресторане «Фойт», на котором настоял ее отец Джордж Колдуэлл. Он сначала думал устроить военную свадьбу в полку, но она запротестовала: она встретила Сэма вне орбиты Марса и хотела, чтобы и свадьба состоялась вне этой орбиты. Обед удался на славу. Были приглашены Бен Крайслер, Гарри Зиммерман и Уолт Питере — из бывшей роты Сэма, а также Лиз Мейю и еще две девушки из госпиталя в Невиле. Бен прочитал сочиненное им на этот случай и рассмешившее всех стихотворение со множеством фантастических предсказаний и предостережений, Гарри от имени батальона подарил ей серебряный кубок; Лиз безумно влюбилась в Уолта; все очень много выпили и было ужасно весело. Чванливые французы, обедавшие за соседними столиками, строили недовольные гримасы и смотрели на всю компанию осуждающе, но от этого было только еще веселее. Бен назвал свадьбу историческим событием и призвал всех считать эту дату праздником и впредь отмечать ее. После этого вся компания села на симпатичный экскурсионный пароходик и отправилась на прогулку вниз по Сене…