Юрий Миролюбов - Прабкино учение

камене неплодна Чудодеемого», становился Человеком, обретшим Спасение. Древний ведиец в эти дни пил первого свежего Сому [10] Исправлено, было “первое свежее Сома”, т. к. “сома” по-санскритски слово мужского рода. (Сома — род вина [11] На самом деле, Сома — неалкогольный священный ведийский напиток. ), ибо была новая трава, из которой этот напиток изготовляли жрецы. Причащение ведийцев Сомой [12] Исправлено, было “Сома”. равносильно православному говению к Пасхе, и, таким образом, оно вело к тому же очищению от грехов и к торжеству Возрождения.

Ведическое крашенное в пурпур-гаранс [13] “Гаранс” — род пастельной краски ( по БиЕ ). яйцо, или наше «красное яичко» — один и тот же символ Красоты Возрождения Жизни через Любовь. Наши далекие пращуры-ведийцы имели религию, какую иначе как «пре-христианством» назвать невозможно. Эту религию русский человек сохранил и воплотил в обычаях старины , a Православное Христианство дало лишь догматическое и моральное утверждение этой религии, выражаемое иными словами.

Русское Возрождение не за горами! Оно близко, и когда оно возникнет, оно станет нашим народным Весенним Праздником, нашей Пасхой.

ВСЕ ПРИЗНАКИ К ЭТОМУ УЖЕ НАЛИЦО.

Будем же ждать. Да победит Любовь всякую смерть и да даст нам Вечную Жизнь!

Христос Воскресе!

В классе не хотелось слушать урок. Вася Поляков, младший наш, делал резной, разноцветный фонарик и тщательно вырезал в нем крестики, сердечки, голубков. Кто не вырезал этих фонариков в наше время! Да и найти, пожалуй, такого нехристя нельзя было, чтоб не знал, как из картона вырезают. И, Боже Ты мой, что за раздолье в душе, коли звонок! Старик Мартъяныч, сверхсрочный отставной солдат, «казарменная косточка», как говорит про него с почтением швейцар, звенит колокольчиком изо всех сил. И он знает, что в окнах снег виден, что на дворе морозит слегка, что завтра РОСПУСК по домам! Эх, слово-то какое. Недаром самый завалящий ученик наш, Микола, так и звали, на задней парте сидел, «на Камчатке», и тот всеми цветами вывел на бумаге: «РОСПУСК!» Тут и елки, тут и железная дорога, со сторожкой, и стоит баба с девочкой, закутавшись в тулуп, башлык, в рукавицах, флажок держит, а на нем тоже написано — РОСПУСК!

Звонок отзвенел, его трели рассеялись в углах коридора. Учитель встал, дежурный прочел молитву, «Достойно есть». Учитель обернулся к нам: «Ну, дети, не увижу вас на Рождестве. Поздравляю заранее! Поздравляю с Новым Годом! Дай вам Бог счастья, здоровья, веселья на святках!» — «Также и вас, Иван Иванович!» Грянули всем классом: «Дай Бог здоровья!» Учитель взял журнал и добавил с улыбкой: «Подарков не привозить!» Однако, всякий из нас знал, что всем нашим учителям и наставникам надо что-либо привезти. Вася Поляков побежал в коридор. Я остался смотреть на его фонарик. Чисто сделал мальчуган! Везде — красная, зеленая, синяя бумага наклеена, в середине место для свечки, чтоб из церкви, под рождество домой нести. В классе шум, гам, беготня, веселая суета. Вошел длинноусый инспектор, Тихон Петрович. «Дети, тише! Сейчас получит дежурный талоны на дорогу. Надо написать имя, фамилию и станцию, получите скидку». Уже его нет, а вместо него вбежал вихрастый дежурный с кипой длинных бумажек. «Все сюда!» — крикнул он. Его обступили и каждый стал брать по листику. Взял и я. Васи все нет. «Дай для Полякова!» — кричу. «Поляков не едет, — ответил дежурный, — у него мама тяжело больна». — «Боже мой, Вася не едет на Рождество!.. Вася! Вася! Разве ты не едешь?» — «Нет, папа прислал телеграмму, чтоб оставался… Мама больна». — «А хочешь, поедем к нам?» — «Я… я не знаю… Как Тихон Петрович…» Но я уже не слышу, бегу стремглав за Тихон Петровичем: «Тих… Тихон Петр… ович! Как же Поляков не поедет?.. А он к нам может поехать?» — «К вам? А родители согласятся?» — «Ну как же, Тихон Петрович, они могут не согласиться?» — «Ну тогда скажи дежурному, а Вася пусть придет, деньги получить». Лечу обратно: «Вася, Васенька! Поедем, дорогой! У нас хорошо… Мама такие пирожки делает!.. М-мм! Оближешься!» Вася молчит, он растроган, у него слезы на глазах. «Ну, Васенька, разве можно плакать? А то и я заплачу!»

Дежурный пишет два талона до станции Каяла. Еще минута, и — звонок на молебен перед отъездом. Идем все в нашу домовую церковку. Там отец Михаил служит. Хороший священник! Помолившись, идем обедать, а после обеда, съев борщ с гречневой кашей, жареную рыбу и яблоко, вышли в коридор. Явился снова Тихон Петрович. «Дети, одевайтесь! Сейчас уезжать!» Боже мой, до чего суматоха, крик, беготня, все катятся по лестницам в гардеробную, тащут чемоданы, завязывают друг другу башлыки сзади, помогают, толкаются, и вот, все ринулись через парадное крыльцо. Там уже извозчики с санями. «Сюды, барчуки! По пятеро на сани! Клади чамайданы! А сюды корзинки». Вмиг мы уже на санях. «Прощайте, Тихон Петрович! Дай Бог вам счастливо Рождество провести! С Новым Годом!»

Читать дальше