Зуфар Гареев - Хроники сексуальных неврозов

Психолог вкрадчиво и ласково предлагает:

– Максим, ну хочешь мы поговорим об ЭТОМ отдельно в моем кабинете?

– Нет! Нет и нет! – визжит Максим. – Мы говорим, а ничего не меняется!

Психолог соблазняет:

– Ты не хочешь разговаривать об ЭТОМ?

Напряженная пауза. Все ждут.

– Когда? – наконец отвечает Рожков.

Включается Елена Андреевна:

– Прямо сейчас, Максим. Но с одним условием: ты должен выйти из Сети и покинуть туалетное помещение.

– Обманете, – не верит Рожков.

И тут же выстрел пневмопистолета. Женщины дружно взвизгнули.

– Я на всю Сеть скажу правильным пацанам, кто она!

Еще пара выстрелов и женский батальон разбегается с воплями:

– Он наглотался таблеток и палит из пистолета!

Переговоры ни к чему не привели. Все заканчивается как всегда.

Туалетная дверь высажена. Пистолет – у Стаса в кармане. Под суровыми взглядами крепких парней Максим облачается в спортивную форму.

– Эх, Макс… – говорит Стас.

– Бля, Макс… – соглашается Влад.

Все оказалось ложью, все! И волшебный вечер три дня назад, и мягкое топтание возле беседки, и… и… в общем, все!

…Тополь грустно смотрит в окно сквозь стекающие капли дождя. К своей машине торопится какая-то дама. Оборачивается, машет кому-то рукой, улыбаясь. Похоже ей в ответ тоже кто-то машет.

Тополь торопится к ноутбуку (ее ник в аське – Topol).

Topol приказывает:

– Прекратите ей махать рукой! Неужели Вы не видите, что у нее слишком большая челюсть? Такая челюсть называется лошадиной!

Квак! Это отвечает Шеин. Его ник – Sivan.

Sivan:

– Ну и что?

Topol:

– Почему Вы не спрашиваете меня, зачем я так цинично отдалась слепому?

Она выходит из палаты – и останавливается перед палатой непрошибаемого гинеколога. Дверь заперта.

– Прошла уже неделя, а Вы ни разу не спросили! – кричит Тополь в запертую дверь.

Шеин отвечает из-за двери:

– Хорошо. Цинично – это как?

Тополь возвращается в палату, стучит по клавиатуре.

Topol:

– Как? Нагло и беспардонно. И возможно, Вам назло.

Sivan:

– Спасибо, принято к сведению.

Тополь снова выбегает из палаты и стучит в дверь Шеина.

– Господи, ну как я хочу Вам рассказывать о себе! Сидеть и рассказывать.

Она барабанит:

– Откройте немедленно дверь!

– Нет!

– Ходить за Вами и рассказывать, рассказывать, рассказывать…

Стучит туфлей:

– Откройте дверь, животное! Откройте немедленно женщине! Я буду сидеть и тихонько рассказывать!

– Нет.

Тополь возвращается в свою палату.

Topol:

– Возможно мужчинам лучше жить друг с другом, чем с женщиной.

Sivan:

– Возможно.

Тopol:

– Вы, например, знаете, что у Валерия Романовича есть анальная тряпочка?

Sivan:

– Спасибо за предложение.

Тopol:

– Это самое интересное, что я узнала о нем на протяжении 7 лет. Расскажите еще что-нибудь о Вашей жене…

Sivan:

– Мы разъехались, чтобы я не мешал ее личной жизни.

Topol:

– Она говорила, что Вы – ничтожество, серая мышь?

Sivan:

– Да, и дальше по тексту…Все женщины говорят это. Сначала говорят, что любят, потом говорят, что ничтожество… Что нового тут можно придумать?

Topol:

– Не бойтесь, это не любовь, это просто игра. Если б я хотела стать Вашей женщиной, я бы напросилась на роль третьей, пятой или девятой жены.

Юлия Петровна выходит и снова торопится к двери Шеина. В руках у нее стойка-вешалка; такое ощущение, что она собралась серьезно таранить жилище Шеина.

Она стучит стойкой об пол:

– Откройте немедленно женщине! Вы трус! Слизняк! Тупой гинеколог! Серая мокрица!

Шеин отвечает:

– Значит, девятой?

– Девятой!

– Девятой? – Его гневу нет предела. – Да вы с ума сошли, Тополь! Да Вы – ку-ку! Вы просто больная на голову!

– Почему?

– По качану! Вы же взрослый человек!

– Значит, Вам не нужна девятая жена? А восьмая?

Шеин с ненавистью открывает дверь:

– Восьмая тоже!

– Я так и знала, что рано или поздно допеку Вас! Да вы не бойтесь. Что такое девятая жена в гареме? Это та жена, которую выслушивают хотя бы раз в полгода…

– Ну-ну… Ну, не будем.

Захлопывает дверь.

– А я бы тоже, между прочим, Вас бросила… Рано или поздно. Она права.

– А я бы сам ушел. Она так никого и не встретила, между прочим. Не то, чтобы я самый лучший… Но и не самый худший.

Юлию Петровну душат слезы:

– Сколько раз я это слышала от мужчин: я не самый худший… Ну, зачем Вы меня доводите до слез.

Шеин, всклокоченный, выбегает из палаты.