Василий Аксенов - Гибель Помпеи (сборник)

– Не для нас рыбка плавала, не для нас ее и коптили, – кряхтел Ананаскин. – Человека ждали! Теперь уж чего темнить – самого проконсула! К счастью, не прилетел…

– Как это не прилетел? – сказал человечек из-за его спины. – Кто же тогда помогает вам в добровольной переноске осетрового бревна?

Человечек оказался тем, кого с трепетом уже вторую неделю ждала вся помпейская администрация, – проконсул из Рима. Оказалось, что самолет его сел прямо в лужу из магмы и влип, как муха; авто не подали, охрана по парикмахерским разбежалась. Теперь проконсул шел среди всех и старался не выделяться.

За ним под бревном шествовал пенсионер Карандашкин с цинковым ведром на голове. Замыкал четверку добровольцев мой гипсовый, с жалкими следами позолоты Исторический Великан из «Ореанды».

– По плечу ли вам наш осетр, товарищ? – вопросил Ананаскин.

– Именно такой труд высвобождает народы от ставших привычными форм эксплуатации, – высказался Исторический Великан.

– Куда идем-то? – спросил из ведра Карандашкин. – Где рыбу-то есть будем?

– Не понимаешь? – удивился грузинский танцующий артист. – Арабелла нам сейчас петь будет с холма!

– Во кайф! – гулко крикнул пенсионер.

– Во кайф! – откликнулась вся процессия.

«Да как же мне бросить их, этих любимых чучел? – с тихой улыбкой думала Арабелла. – Как мне лишить их себя? Что у них без меня-то останется? Сафо? Жорж Занд?» На вершине Холма мы все рассеялись. Горели вокруг сухие травы, плавился алебастр, рушились барельефы героических деяний. Внизу в грохоте своего джаза коллапсировала Помпея.

пропела Арабелла и чуть-чуть прокашлялась.

– Я давно не пела, но сейчас спою вам все от начала до конца, или от конца до начала, или из середины в обе стороны.

Вулкан ревел, как все радиоглушилки времен цезаризма и наших дней, вместе взятые, но слабый голос певицы был все-таки слышен.

– Чаво она поет? – спросил очумевший от невиданной за всю жизнь осетрины Карандашкин.

– Свое поет, не наше, – вяло объяснил проконсул, отдавая редкой рыбе привычную дань.

– Удивительная, нечеловеческая музыка, – задумчиво проскрипел Исторический Великан.

Потоки магмы, обтекая Холм Славы, низвергались на Помпею. Сверху казалось, что все уже кончено, но все новые и новые толпы поднимались на Холм. Шли наши трудящиеся и отдыхающие, ловцы современного кайфа, сторонники максимального удовлетворения своих постоянно растущих нужд. Все были уверены, что идет прямая трансляция с участием Арабеллы, и потому никто не думал о гибели Помпеи, ибо телевидение вместе с правительством знают, что делают, а чудес на свете не бывает.

Так с этой верой в неверие мы все и заснули на Холме Славы. Блаженно и бесповоротно мы забывали каждый свое. В моем, например, засыпающем разуме забывались строфы из «Резонанса», горделивого моего труда, призванного завоевать умы человечества, и думалась мысль о суете сует, которая тут же и забывалась.

Никто не очнулся и с началом дождя. Потоки воды низверглись с милосердных небес и утихомирили вулкан. Мы спали в клубах горячего пара, а потом под все усиливающимися порывами чистого северного ветра. Ветер разгонял пар, остужал оседающую лаву, но мы все спали.

Наступил новый прохладный и ясный день, когда мы все проснулись. Тысячи легких и чистых существ сидели на Холме Славы и не помнили ничего. Вокруг нас простирался ландшафт, незнакомая и спокойная география. Мы все смотрели друг на друга – автор «Резонанса», и ручные тигры, кошки, собаки, и маляры, киношники, музыканты, и Арабелла, и грузины, и Светка-парикмахерша, и ее бригадирша, и отставной полковник, и полковник тайного сыска, юннат, секретарь горкома, Карандашкин и Ананаскин, проконсул и лесбиянки, и Исторический Великан, и все вчерашние троглодиты материализма – мы все смотрели друг на друга, не узнавая никого и каждого любя. Тысячи глаз озирались вокруг с надеждой уловить цель нашего пробуждения.

Наконец мы увидели на верхушке Холма малый язычок огня и рядом с ним горячий каравай хлеба, голову сыра и кувшин воды. Это был наш завтрак. Потом мы увидели узкую тропу, которая петляла меж скал и поднималась к перевалу. Это был наш путь. Еще один миг – и на крутом отроге вулкана появилась белоснежная длинношерстная коза. Это был наш поводырь. Вот так случилось в Помпее в тот год, в начале весны. Впоследствии во время раскопок ученые удивлялись, что в разрушенных зданиях не было обнаружено никаких следов человеческих тел. В одном лишь здании, чем-то напоминающем школу, в лаве была найдена извилистая пустота, говорящая, возможно, о том, что когда-то она была заполнена тельцем небольшой безобидной змеи. Это позволило археологам сделать предположение, что жители Помпеи держали в домах ручных травоядных змей, именуемых «желтопузиками».