Чинуа Ачебе - Стрела бога

— Какой же нам прок обманывать посланцев белого человека? — спросил он. — Куда бы мы скрылись потом? Если вы вернетесь в Окпери, а Эзеулу там не окажется, вы сможете снова прийти сюда и забрать не двоих, а всех нас.

Капрал после некоторого раздумья согласился с этим.

— Но мы не можем вот так прийти и уйти ни с чем. Когда вас посещает дух, носящий маску, вы должны умилостивить следы его ног щедрыми дарами. Сегодняшний дух в маске — это белый человек.

— Истинная правда, — подхватил Акуэбуе, — в наше время дух, носящий маску, — это белый человек и его посланцы.

Старшую жену Эзеулу попросили сварить для пришельцев густую ямсовую похлебку с курятиной. Когда похлебка была готова, они поели и выпили пальмового вина. Затем они немного отдохнули и стали собираться в обратный путь. Акуэбуе поблагодарил их за посещение и добавил, что, если бы тут был сам хозяин дома, он оказал бы им большее гостеприимство. Как бы то ни было, не примут ли они маленький кола от его жены? Он положил перед ними двух живых петухов, а Эдого поставил рядом с петухами деревянное блюдо с двухшиллинговой монетой. Капрал поблагодарил их, но вместе с тем повторил свое предостережение: если окажется, что они солгали про уход, Эзеулу, «привитьство» так за них возьмется, что они увидят свои уши собственными глазами.

То, что капитана Уинтерботтома вдруг скосила болезнь как раз в тот день, когда он послал полицейских арестовать верховного жреца Умуаро, было, конечно, весьма знаменательно. Первым указал на связь между этими событиями Джон Нводика, второй слуга самого капитана Уинтерботтома. Случилось то, говорил Нводика, чего он и боялся: жрец сразил его хозяина с помощью могущественного колдовского заклинания. Выходит, несмотря ни на что, могущество по-прежнему пребывает там, где оно пребывало всегда.

— Ну, что я вам говорил? — ораторствовал он перед другими слугами, после того как их хозяина отвезли в больницу. — Разве просто так отказался я пойти с полицейскими? Я прямо сказал им: верховный жрец Умуаро — это вам не такая похлебка, которую можно проглотить второпях. — В его голосе прозвучала нотка гордости. — Ведь хозяин думает, что раз он белый, то наше колдовство на него не подействует. — Тут он заговорил по-английски, чтобы его мог понять вошедший слуга Кларка, который не знал языка игбо. — Я ему всегда говори: колдовство черный человек — шутка плохие. Но когда я говори: не смейтесь над это, нельзя, — он смеяться. Когда он кончай смеяться, он называй меня Джон, я отвечай: масса. Он скажи: ты тоже вести этот дикарский разговор. Я ему скажи: о-о, придет один день — будете видеть. Ну как, видите теперь?

История о колдовских чарах Эзеулу распространялась по Правительственной горке вместе с историей о загадочном недуге капитана Уинтерботтома. После возвращения Кларка из больницы его слуга спросил, как чувствует себя большой господин. Кларк, сокрушенно покачав головой, сказал:

— Боюсь, он очень плох.

— Простите, сэр, — заговорил слуга с выражением крайнего беспокойства на лице. — Они говори: тот злой колдун оттуда…

— Пойди-ка и приготовь мне ванну, ладно? — Кларк так устал, что не был расположен выслушивать болтовню слуги. В результате он упустил возможность услышать про причину заболевания капитана, о которой толковали не только на Правительственной горке, но вскоре и на каждом углу в Окпери. Лишь через пару дней он узнал об этом от Райта.

Другие слуги с Правительственной горки собрались на кухне у Кларка в ожидании последних новостей, которые рассчитывали услышать от его личного слуги. Выйдя готовить ванну, он шепнул им, что надежды нет: Кларк сказал ему, что он боится.

В тот же день вечером Кларк с Уэйдом снова поехали в больницу. Ни больного, ни доктора им повидать не удалось, но сестра Уорнер сказала, что перемены к лучшему нет. Впервые с того момента, когда все это началось, Тони Кларк ощутил тревогу. Обратно они ехали в молчании.

Когда Кларк вернулся, возле его бунгало дожидался судебный посыльный.

— Доббавеча, сэр, — сказал посыльный.

— Добрый вечер, — ответил Кларк.

— Колдун из Умуаро пришла. — В голосе посыльного звучал такой страх, словно он извещал о появлении в деревне оспы.

— Не понимаю.

Посыльный изложил свое сообщение более подробно, и только тут до Кларка дошло, что тот говорит об Эзеулу.

— Запри его до утра в арестантской, — сказал он в дверях бунгало.

— Масса сказал — я сажай его арестанка?