Розамунда Пилчер - В канун Рождества

— Сэр Дэвид Уилки? — Оскар нахмурился. — Ценная вещь. Но почему он отдал ее вам?

— В благодарность за то, что я штопала ему носки, — невозмутимо ответила Элфрида.

Оскар снова повернулся к картине. На небольшом пространстве — двенадцать на восемь дюймов — была изображена пожилая пара в одеждах восемнадцатого века, сидящая за столом, на котором лежит огромная Библия в кожаном переплете. Фон приглушен, мужчина в темном костюме, а женщина в красном платье, канареечно-желтой шали, накинутой на плечи, и белом капоре с оборками и лентами.

— Мне кажется, что она собралась на какой-то веселый праздник.

— Вне всякого сомнения. Элфрида, вам все-таки следует запирать входную дверь.

— Наверное.

— Картина застрахована?

— Она сама — моя страховка. На черный день.

— Значит, это талисман? — Оскар улыбнулся и снял очки. — Мне кажется, Элфрида, у вас особый дар: вы так удачно подбираете себе вещи, что все вместе они выглядят удивительно мило. Уверен, здесь нет ни одной, которую бы вы не считали прекрасной или полезной.

— Оскар, вы говорите мне приятнейшие слова.

В этот момент из кухни донесся свист чайника. Элфрида пошла снять его с горелки, и Оскар последовал за ней. Он смотрел, как она заваривает чай в круглом коричневом чайнике.

— Пусть настоится хорошенько. Вот лимон, если хотите. А еще есть имбирный пряник, только он немного подсох.

— Чудесно! — Оскар выдвинул стул и уселся на него с явным облегчением, точно у него устали ноги.

Элфрида устроилась напротив и стала разрезать пряник.

— Оскар, — сказала она, — я уезжаю.

Он не ответил. Она подняла глаза и увидела на его лице удивление и испуг.

— Навсегда? — спросил он.

— Конечно же нет.

— Слава Богу! Вы меня здорово напугали.

— Я уже никогда не покину Дибтон, я же вам говорила. Я приехала сюда провести сумеречные годы. Но пора немного отдохнуть.

— Вы устали?

— Нет, но осень всегда действует на меня угнетающе. Она — словно какая-то тоскливая полоса между летом и Рождеством. Мертвый сезон. К тому же приближается мой день рождения. Шестьдесят два. Так что самое время для перемен.

— Разумное решение. Это пойдет вам на пользу. Куда же вы едете?

— На самый кончик Корнуолла. [5] Корнуолл — полуостров, юго-западное побережье острова Великобритания. Туда, где чихнешь — и рискуешь свалиться со скалы в Атлантический океан.

— Корнуолл? — На лице Оскара отразилось изумление. — Почему Корнуолл?

— Потому что там живет мой кузен. Зовут его Джеффри Саттон, и он ровно на два года моложе меня. Мы с ним давние друзья. Он из тех милых людей, которым можно запросто позвонить и сказать: «Я хочу приехать и пожить у тебя». И он наверняка ответит: «Приезжай». Причем так, что веришь: действительно этому рад. Так что мы с Горацио завтра выезжаем.

Оскар в сомнении покачал головой.

— Никогда не слышал, что у вас есть кузен. И вообще какие-то родственники.

— Что ж я, по-вашему, родилась от непорочного зачатия?

— Да нет. Просто я удивлен.

— Я не часто вспоминаю о своей семье. — Элфрида сбавила тон. — Живу сама по себе. Но Джеффри — особенный родственник. Мы с ним не теряем связь.

— У него есть жена?

— Даже две. Правда, первая уже в прошлом. Это была настоящая головная боль по имени Доди. Думаю, его пленило ее хорошенькое личико и беззащитность, но вскоре выяснилось, что он связал себя узами брака с жуткой эгоисткой и бездельницей. Она стремилась под любым предлогом ускользнуть из дома, и Джеффри тратил чуть ли не весь заработок на оплату кухарок и нянь для дочерей.

— И что же произошло с их браком? — с интересом спросил Оскар.

— Когда девочки выросли, получили образование и сами начали зарабатывать деньги, Джеффри ушел. К Серене. Она прелестная женщина, намного моложе его. Работала цветочницей, делала букеты для всяких там званых вечеров и прочее. Джеффри знал ее давно. Он ушел от жены и с работы одновременно и уехал с Сереной подальше от Лондона. Когда кончился пренеприятный бракоразводный процесс, женился. У них есть сын и дочь. Живут они скромно, разводят кур и летом пускают туристов. Постель и завтрак.

— Счастливы?

— О да!

— А дочери от первого брака?

— Я потеряла с ними связь. Старшую зовут Никола. Она вышла замуж, родила ребенка. Неприятная особа, вечно всем была недовольна и жаловалась, что судьба к ней несправедлива. По-моему, она всегда завидовала Кэрри.

— Родной сестре?

— Именно. А вот Кэрри — прелесть. Вся в Джеффри. Лет десять назад, когда мне делали операцию, она приехала и шесть недель ухаживала за мной. Я тогда жила в маленькой квартирке в Патни. Кэрри все взяла в свои руки, и мне было с ней очень хорошо. — Элфрида нахмурилась, что-то подсчитывая в уме. — Сейчас ей должно быть около тридцати.