Светлана Талан - Надежда

Как в тумане, ничего не видя перед собой, спотыкаясь, я еле дотащилась на ватных ногах на четвертый этаж. Возле нашей с Нелей комнаты стояла комендант с бледным, перепуганным лицом.

– Павлина, комната заперта изнутри, и милиция попросила ее пока не открывать, – сказала она.

Я молча кивнула и устало присела на корточки, прислонившись спиной к холодной стене. Я пыталась взять себя в руки, твердила, что так нельзя, – я ведь будущий врач. Но первая встреча со смертью меня напугала и вызвала состояние шока.

Я смутно помню, как пришли следователи, как я дрожащими руками повернула ключ в замке, и они гурьбой вошли в комнату, позабыв обо мне. Я потеряла счет времени и сидела в коридоре в каком-то оцепенении.

– Девушка, вставайте! – услышала я над собой мужской голос и увидела протянутую ко мне большую руку.

Я протянула свою маленькую ручку, и ее схватила сильная мужская рука, поднимая меня с пола.

– Вы Павлина Андреевна Романюк? – услышала я и прямо перед собой увидела приятное лицо молодого человека и его внимательные и умные голубые глаза.

– Да, это я, – ответила я и не узнала свой голос. Он был глухим и чужим.

– Павлина Андреевна, вы можете говорить? – спросил молодой человек, который до сих пор держал меня за руку.

Я постепенно приходила в себя и вдруг подумала о том, что я и не заметила, как в институте мое мальчишеское имя Паша сменилось данным при рождении именем Павлина.

– Да, могу, – сказала я уже более твердо.

– Тогда пройдите в свою комнату, нам надо поговорить.

Я вошла внутрь и вздрогнула, увидев настежь распахнутое окно, из которого шагнула в небытие Неля. Мы остались в комнате вдвоем – я и следователь. Он мне задавал вопросы о жизни Нели, и я рассказала о трагедии, произошедшей с ее близкими, и о том, как я навещала подругу в больнице.

– Когда она вернулась из больницы? – спросила я следователя, наконец исчерпавшего свои вопросы.

– Несколько часов назад, – ответил он.

– Зачем она это сделала? – задала я вопрос скорее себе, чем ему.

– Павлина Андреевна, нам, возможно, еще понадобится ваша помощь, поэтому оставьте мне номер вашего телефона, – попросил он.

Я с трудом его вспомнила.

– Вот моя визитка, – сказал он, протягивая ее. – Меня зовут Юрий Андреевич. А теперь прочтите и распишитесь.

Я поставила свою подпись под протоколом и повторила свой вопрос:

– Зачем она это сделала?

– Павлина Андреевна, ваша подруга оставила вам записку. Прочтите ее сейчас, потому что я вынужден буду ее забрать.

Он протянул мне лист бумаги, наспех вырванный из тетради в клеточку. Я взяла его, и он запрыгал, задрожал в моих руках от бившей меня мелкой дрожи. Под громкий стук своего сердца я прочла:

«Дорогая Павлиночка! Я не сумела перенести такой удар судьбы. Потерять своих любимых и близких людей в один миг – это уж слишком! Наверное, все скажут, что я слабая. Возможно, так оно и есть. Я понимаю, что я не нажилась, не насладилась жизнью, недолюбила, но справиться с такой болью у меня нет сил. Я хочу быть там, с ними. Все то хорошее, что было мне предназначено судьбой, я, как наследство, оставляю тебе, своей близкой подруге. Люби за двоих, радуйся жизни и пусть мое счастье достанется тебе! Прощай, моя хорошая! Люблю тебя. Прости и не осуждай меня хоть ты.

Твоя Нелька»

На лист бумаги закапали мои крупные слезы и расплылись большими пятнами. Только теперь я горько расплакалась. Следователь, не найдя слов утешения, обнял меня за вздрагивающие от рыданий плечи, и я уткнулась лицом в его крепкое плечо. Впервые в жизни я интуитивно искала поддержки у мужчины, и его плечо показалось мне таким надежным и таким уютным.

– Не надо плакать, лисенок, – услышала я его успокаивающий низкий приятный голос. – Жизнь продолжается, и все будет хорошо.

Слово «лисенок» было произнесено как бы невзначай, но в нем было столько нежности и заботы, что я поверила в то, что у меня все будет хорошо.

Через две недели после несчастья, случившегося с Нелей, ко мне зашел Юрий Андреевич. Я открыла ему дверь и пригласила войти.

– Здравствуйте, Павлина Андреевна, – официальным тоном произнес он и остановился посреди комнаты.

При нашей первой встрече я была шокирована случившимся и плохо запомнила его лицо. Сейчас у меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть его. Юрий Андреевич был выше меня ростом и немного старше. Рядом с ним, крепким и широкоплечим, я выглядела Дюймовочкой. Коротко и аккуратно подстриженные темно-русые волосы, волевой подбородок, круглое лицо, ровный нос и темно-голубые, пытливые, живые и добрые глаза – его нельзя было назвать красавцем, но это явно был человек надежный и искренний, человек, которому не присущи хитрость и лживость. «Наверное, таких людей называют не красивыми, а милыми, – подумала я. – Они привлекают внимание, на них хочется смотреть».