Светлана Талан - Надежда

– Какие?

– Дворцы, замки, башни, крепости – там есть все.

Таксист уточнил номер дома, и я ответила: «Тридцать шесть». Остаток дороги мы ехали молча. Во мне уже кипело все, как в вулкане, дремавшем тысячелетия и готовом вот-вот извергнуть море кипящей лавы, копившейся все это время. Я хотела быстрее посмотреть в глаза этому ненавистному мне человеку, а потом… «Потом будь что будет, – решила я. – Потом и замерзнуть будет не страшно».

Такси затормозило у длинного забора из белого кирпича, и автомобиль еще немного проехал накатом по дороге.

– Здесь, кажется. – Таксист кивнул в сторону забора. – Подождать?

– Нет. Спасибо.

Я расплатилась, взяла свою сумку и сразу же почувствовала, как морозный ветер забрался под мою легкую курточку, заставив меня задрожать от холода.

– А еще говорят, что на Севере сильный мороз не чувствуется, – пробормотала я, подходя к железной калитке и ища глазами кнопку звонка.

Я позвонила и стала прыгать на месте, но это не спасало от холода. Волосы и ресницы мгновенно покрылись изморозью, и из носа начало капать. Через некоторое время калитку открыл мальчишка, но оказалось, что это был двадцать шестой номер дома, а не тридцать шестой.

– А где же тогда тридцать шестой? – в отчаянии спросила я мальчика, подставляя пронизывающему до костей ветру спину.

– Там, – махнул он рукой и посмотрел на меня, как на полоумную.

А что еще обо мне можно было подумать? По такому холоду ходят без шапки и в легкой курточке только сумасшедшие.

Деваться было некуда, и я поплелась вдоль улицы. Мне пришлось идти навстречу ветру, и я согнулась, вступив в неравную схватку со стихией. Холод, отчаяние, душевная боль обозляли меня с каждым шагом все больше и больше. Я уже не просто хотела посмотреть в глаза человеку, исковеркавшему мамину жизнь, я готова была вылить на него весь мой гнев, всю мою боль, обвинить во всех наших бедах и вцепиться ему в лицо ногтями. Я ненавидела его так, как никого в жизни. И эта ненависть бурлила во мне все сильнее и сильнее, разрастаясь как снежный ком, готовый всей своей тяжестью накатиться на него и раздавить. Воспоминания о смерти мамы были еще так свежи и подливали масла в огонь, пылающий в моей душе.

– Ненавижу! – шептала я. – Не-на-ви-жу! Не-на-ви-жу!

Когда я увидела долгожданную табличку с номером тридцать шесть, то уже не стала искать кнопку звонка. Прислонившись спиной к металлической двери, я стала колотить в нее каблуком изо всех моих оставшихся сил, твердя в такт ударам:

– Не-на-ви-жу! Не-на-ви-жу!

«Если мне не откроют, то я буду стоять здесь, пока не замерзну, – решила я, – до самого конца повторяя это слово».

– Не-на-ви-жу! Не-на-ви-жу!

Наконец за забором послышались шаги, щелкнул замок, и я увидела перед собой крупного, высокого, почти квадратного парня в теплом свитере и норковой шапке.

«Наверное, сынок его», – решила я.

– Вам кого? – Он посмотрел на меня так, как если бы перед ним был снежный человек.

– Андрея Максимовича Иванова, – ответила я, стуча зубами.

– Как доложить? Кто вы?

– Какая разница! Я сама доложу ему, кто я, – зло ответила я.

– Не положено. Вам назначили встречу?

– Нет. Это я, понимаете, я сама назначила ему встречу!

– Андрей Максимович дома не принимает. Приходите завтра к нему в офис, запишитесь у секретаря на прием, и он обязательно вас примет, – стараясь быть предельно вежливым, сказал парень.

– Примет? Вот как?!

– Да. В приемные дни.

Бурливший внутри меня вулкан начинал извергаться. Сверкая глазами, с искаженным от гнева и ненависти лицом, я бросилась прямо на эту гору мышц.

– Он примет меня тогда, когда я захочу! – заорала я, наткнувшись на него, словно на стену, и начала колотить по нему кулаками.

– Сумасшедшая! – возмутился парень и стал меня отталкивать, чтобы закрыть за мной дверь.

И тут я поняла, что если не попаду сейчас в этот дом, не увижу ненавистного мне Андрея Максимовича, то второй такой возможности уже не будет.

– Я убью тебя! – крикнула я, пытаясь прорваться. – И через твой труп попаду на прием к вашему Андрею Максимовичу!

– Я вас не пущу, – не уступал парень, выталкивая меня.

– Я заставлю его принять меня один раз в жизни, если он не соизволил сам явиться! – кричала я и, сорвав с парня шапку, бросила ее на землю и начала топтать.

– Что ты делаешь?! – заорал он. – Ты ненормальная!

– Да! Я – ненормальная! И в этом виноват он!

– Что здесь происходит? – услышала я голос за спиной парня и отступила в сторону, совсем запыхавшись от неравной схватки, и хотя я тяжело дышала, мне уже было совсем не холодно.