Ребекка Годфри - Драная юбка

Я не ответила. Брюс скрутил новый косяк и протянул его мне первой. Некоторое время мы сидели, курили и вспоминали прошлое. Помнишь, как Брайс впал в несознанку у своей бабушки, а Дин вывел у него на груди «666» кремом для бритья? Помнишь то, помнишь се. Как болотная топь засасывает. Они были единственные мои друзья, и куда еще мне было податься? Если бы я пошла в центр, мне пришлось бы думать о Дирке Уоллесе, как он разукрашивает мне лицо кастетом. Я бы, наверное, увидела Джастину, она бы пробежала мимо, будто я невидимая. Может, я познакомлюсь с другой девицей, которая втянет меня в криминал, а потом уедет к родным. Я абсолютно не знала, что делать. Может, вам смешно, но я не знала, куда себя деть. Меня выгнали из Маунт-Нарк, так что в течение дня заняться нечем. Пойти домой я тоже не могла, там, скорее всего, меня поджидала Сильвия с брошюрой о противозачаточных средствах и чашкой мятного чая. Я могла бы пойти в такое место под названием «Клевая Помощь». Это какой-то приют, командуют там наверняка «Переродившиеся Христиане», которые заставят меня помолиться и сдать нож. «Клевая Помощь» – зуб даю, что придумавший это название считал, что очень умен и понятия не имел, что оно – жутчайшая безвкусица. Я знала, что, если зайду туда и какой-нибудь Христианин меня поприветствует: «Добро пожаловать в Клевую Помощь», я рассмеюсь и меня выпрут оттуда еще до того, как зарегистрируют. Забудьте. Туда я не подамся.

Может, мое место – лес.

Я выросла в прохладной тени вечнозеленых растений.

Я бы плавала, загорала. Я бы готовила дровосекам, я была бы их загорелым поваром высшего класса. В мой выходной один из дровосеков отвез бы меня к отцу. Тот бы засветился от радости, увидев меня в комбинезоне. Я помогала бы ему приводить в порядок участок, как помогала в детстве, когда еще была его лучшей подругой.

Так ты едешь или нет? спросил Брайс.

Да, да, ответила я, еду. Пятое июня.

До пятого июня – две недели. У меня куча времени, чтобы разыскать Джастину.

А где Маргарет? внезапно поинтересовалась я.

А ты что, не слышала? спросил Брюс и засмеялся. Он подавился дымом, и, когда наконец откашлялся, сообщил мне новости.

Норка переехала в гостиницу «Склеп».

Брайс сказал: Это не смешно.

Вчера ты думал, что это очень смешно.

Ну да, а сегодня я уже так не думаю.

Я всегда подозревал, что эта дура безумна, сказал Брюс. У нее, наверное, закончились мужики на переспать. Зуб даю, она поэтому…

Я их больше не слушала.

Гостиница «Склеп», гостиница «Склеп».

«Склеп» не был гостиницей. Может, вы подумали, что «Королевский Отель» – худшее место для девочки моего возраста, но тогда вы ошиблись. «Склеп» находился на отшибе, и один раз мы с отморозками поехали туда на Хэллоуин. Мы ехали подлинной и темной дороге, все вокруг казалось нормальным и мирным.

Что-то здесь не так, сказал Дин. Давайте сматываться.

Я представила Маргарет в доме с привидениями. От этой мысли на глаза наворачивались слезы.

Брайс протянул мне новый косяк, но я просто держала тонкую папироску в руке. Внезапно я заметила пятно его слюны на ободке.

Да я ни за что не засуну это себе в рот.

Когда я угрожала Маки ножом, я была в адреналиновой горячке. Считайте меня антисоциальной, но я бы предпочла эту горячку тому, что почувствовала, узнав, что Маргарет очутилась в «Склепе». Это было просто невыносимо. Чувства нас обезоруживают, это я уже поняла.

Ты какая-то перевозбужденная, отметил Брайс.

Как меня задрали люди, которые мне говорят, что я какая-то перевозбужденная.

Да она ведь даже не твоя подруга, сказал Брюс. Какая тебе разница? Она всегда нам говорила, что ты сноб.

Заткнись, Брюс. Ребята, вы ведь надо мной издеваетесь, правда? Маргарет вовсе не в «Склепе»? Врете, уроды?!

С каких пор ты стала такой языкатой? Ну выкури косяк, чего тебе стоит? Трава просто первоклассная.

Может, они и правы. Маргарет была сучкой. Ненормальной. И ее заточение в «Склепе» не имело никакого отношения к шлангу, моему бывшему мальчику, моему поведению в женском туалете – как я бормотала извинения вместо того, чтобы прямо сказать, что ненавижу отморозков за то, что они сделали. Вот, например, Китаянка – Китаянка же прошла через гораздо худшее, и все равно смогла села в автобус. Мистер Клейн рассказал нам о теории, которую церковь пыталась предать анафеме. Выживание сильнейшего. Выживают только самые-самые.

Ну да, подумала я, теория подтверждается.

Я протянула косяк Брюсу, отряхнула грязь с рук и вытащила нож. Мне бы стоило прирезать их обоих, но я лишь нарисовала на земле сердечко. Только не спрашивайте меня, зачем. Я нарисовала черное сердечко, а потом это сердечко из грязи пнула каблуком.