Иржи Грошек - Файф-о-клок

Потому что интрига нужна для начала романа, а в постели от женщины требуется техника исполнения… Жаль, разумеется, семнадцатый век, когда на всю эротическую библиотеку было три вздоха и одно несмелое рукопожатие, но – что вы хотели от эмансипации?! Русская дама еще котируется на этом рынке западной литературы по причине своего интереса к недвижимости. Она готова обменять эмансипацию на загородный особняк в предместье Парижа, потому что ее не устраивает качество панельного домостроительства в России. А европейка платит за себя в ресторане и плюет на недвижимость, требуя, чтобы после романтического ужина у мужчины все двигалось. И чаще имеет в виду кирпич, когда ты спрашиваешь у нее про панель. Но это, конечно, теории, теории… Поскольку я приехал на Крит со своим самоваром и не имел возможности поближе познакомиться с европейками…

А Маша фотографически оттягивалась на Крите, дабы улучшить свои профессиональные навыки. А может, готовила портфолио для будущего замужества, мол, вон я какая хорошенькая и полуобнаженная, а чтобы увидеть побольше – надо доплатить. Одно колечко – ко Дню святого Валентина, другое – на безымянный пальчик, а дальше – по обстоятельствам… Иначе в каких эстетических целях сниматься возле каждого фонарного столба? Я спрашиваю. А вдобавок на «поляроид», чтобы сразу оценить композицию: где выпукло, а где – впукло. «Как ты снял меня отвратительно возле бассейна! Ну что за ноги?!» – негодовала Маша, когда просматривала фотосессию за день. В ответ я молчал, потому что критике подвергались не красивые ноги, а мои корявые руки. И за каким васаби я поехал на Крит с Машей? Мог бы нажраться хрена и дома… Слава богу, на третий день все ландшафты и фотоматериалы закончились, и я подумал, что пора перейти к водным процедурам…

«Мы плавали в лагуне, как Адам и Ева; мы любили друг друга под каждой волной…» Это была цитата из первого моего ого-го-романа. «Фриштык на кладбище». Который вышел в издательстве «Алфавит» намного позже настоящих событий… А с Машей мы разругались на третий день бесповоротно. Она потребовала, чтобы я отправился в греческий магазин и пополнил запасы кассет для «поляроида». Тогда мне пришлось разбить эту камеру пыток. Я ухватился за ремешок, раскрутил фотоаппарат как следует и устроил ему радостную встречу со стенкой. Давно напрашивался! После чего со спокойной совестью вышел из номера и спустился в бар, дабы обрести равновесие. А то меня покачивало без балласта в виде двух кружечек пива… Поэтому я устроился за стойкой пляжного бара, потребовал «бир-энд-бир» и стал размышлять над составляющими. Почему я купил две путевки, а приходится отдыхать одному… Однако печальных размышлений мне хватило только на правую кружку пива. А когда я сосредоточился на левой, мне показалось, что там отражается женская голова с неимоверным количеством кудряшек. Как говорится – «между первой и второй промежуток небольшой!» Это про кружку пива и женщину…

Любой мужчина готов запутаться в художественных образах. Ведь кому-то – жена, а кому-то – предмет вожделения. Эти понятия вяло перетекают из категории в категорию и зачастую уживаются в одном предмете. Взять хотя бы Мону Лизу, где «возвышенный идеал женщины соединяется с интимным обаянием». Это два, извините, чучела?! Или один прототип по имени Джоконда?! Вдобавок неизвестно на какой флорентийский предмет таращился Леонардо да Винчи, когда создавал свою композицию. Я нисколько не критикую гения, а наоборот – хотелось бы получить фотографию Моны Лизы, чтобы представить себе глубину авторского замысла. Приблизиться к этой пропасти и увидеть, что так улыбаться могла только душа художника, а не Мона Лиза дель Джоконда, уроженка Флоренции. В чем, собственно, и заблуждаются сами женщины. Глядя на себя в зеркало. Как им приходит в голову, что стеклянная поверхность талантливее Леонардо да Винчи?! А прототип симпатичнее художественного образа?! Как?!

Я могу расшифровать свои, казалось бы, неуместные аналогии. Мол, женские образы в моем ого-го-романе и настоящая Маша – разные клюквы. Правда, из одного N.-N.-болота. Но я не стану об этом распространяться… Поскольку отражение в пивной кружке не имело ничего общего с оригиналом. Я слишком сосредоточился на прохладительных напитках, а там отражался бармен со своими африканскими косичками. Женщина сидела чуть поодаль и глюками не занималась. Но это был оригинал!

Когда-нибудь Смерть посетит меня. Она допьет мое пиво, докурит мою трубку и скажет: «Увольте, батенька! Разбирайтесь с женщинами самостоятельно! Мне неохота подвергать свою жизнь такому необоснованному риску!» И смоется, чтобы я как следует подумал – какой мне хочется смерти? В легкую – от инфаркта или – по обстоятельствам?! Потому что не далее как пятнадцать минут назад я разругался с Машей, а теперь с интересом поглядывал на другой оригинал… И еще надеялся упокоиться – в легкую…