Иржи Грошек - Большая реставрация обеда

– Проходите! – тут же отозвалось устройство мужским голосом, и дверь в парадную открылась.

Тогда я ступил за порог, вызвал пассажирский лифт и стал подниматься для заключительного этапа реконструкции. На площадке третьего этажа меня поджидал господин в домашнем халате с вензелем из причудливо перевитых букв. Мне показалось, что я разглядел J и G.

– Guntag! [16]– поздоровался этот господин.

Характерная манера проглатывать некие гласные и согласные выдавала в нем уроженца Тюрингии.

– Вы немец? – все-таки уточнил я.

Он рассмеялся.

– Итальянец? – не унимался я.

Он отрицательно покачал головой.

– Француз?!

– А вы к кому? – спросил тогда господин по-чешски и приветливо улыбнулся, как психоаналитик.

Не знаю вдруг почему, но мне захотелось выложить ему всю правду – как в трехлетнем возрасте я пробовал есть уголь. Наверное, витаминов не хватало. Но я не нашел ничего лучшего, как спросить:

– Простите, Фифи дома?

После чего я был готов сказать: «Fiedersehen!», [17]глотая гласные и согласные, как это принято в Тюрингии, и учтиво откланяться, бормоча, что, по всей вероятности, я ошибся адресом.

Но господин с инициалами J и G указал мне на распахнутую дверь в свою квартиру и скорее всего по-польски сказал:

– Прóшу, пана!

После этого утверждать, что я все равно ошибся, было бы глупо. Вдобавок у меня возникала редкая возможность увидеть квартиру, а может, и канапе, на котором Фифи позировала неизвестному фотографу. И единственное, что меня настораживало, так это встреча с самой Фифи, будь она в баночке или инвалидном кресле. Я все-таки неплохо отношусь к женскому полу, чтобы сравнивать живописное полотно с подрамником и злорадствовать, глядя на «графские руины». Как говорила одна моя приятельница другой приятельнице: «Через двадцать лет ему исполнится шестьдесят, а ты никому не будешь нужна!» Ко всему прочему, мне предстояло сделать выбор в пользу какого-нибудь инициала, чтобы избежать двусмысленности по поводу господина. Какую дать ему характеристику – J или G? И, слегка пораскинув мозгами, я выбрал…

– А какого возраста «фифи» вас интересуют? – между прочим спросил господин G.

Такой незатейливый вопрос органично вписывался в мои размышления, хотя не совсем уверен, что в исполнении господина G слово «фифи» значило имя.

– Двадцатилетнего, – без запинки ответил я. – Ну, в крайнем случае, лет двадцати пяти…

– Пикантный возраст, – согласился со мной господин G. – Но исключительно как приправа к винегрету.

Я тоже мастер больших и малых силлогизмов, а также – аллегорий, намеков и недомолвок. Поэтому решил уточнить.

– Мы говорим о чем? – нахмурился я.

– О девушках, – пояснил господин G. – Надо взять все, что осталось от бабушки и прабабушки, мелко нарезать, заправить свежим майонезом и перемешать.

– И что получится?

– Бомба! – доверительно сообщил господин G. – По правде сказать, нередко выходит просто двадцатилетняя кобыла, но сейчас не о ней речь…

– У вас интересная кулинарная книга, – заметил я. – А вы действительно полагаете, что всякая женщина – это ядерная смесь?

– Адская! Адская! – подтвердил он. – Но далеко не всякая. Потому что у женщин было две прародительницы – Ева и Лилит! И теперь их можно оценивать только в сочетании с Адамом. А сама по себе женщина в этой области никак не проявляется, и нельзя сказать наверняка, от какой она бестии произошла. Лилит или Ева? Ева или Лилит? Покуда женщина не встретится с Адамом и не испортит ему жизнь весьма характерным способом.

– Но… – задумался я. – Обязательно испортит?

– Вы истинный потомок Адама! – рассмеялся господин G. – Нельзя так серьезно относиться к чужим словам! Дай бог, чтобы вам встретилась Ева, не то Лилит накрутит из вас веревок!

– Лучше две Евы, – пожелал я и решительно переменил тему, чтобы не углубляться, сколько Ев для мужчины самое лучшее. – Ну, хорошо, я праправнук Адама… А вы в таком случае от кого произошли?

– Вопрос на засыпку? – снова рассмеялся господин G. – По типу, чтó вы делали до революции?! Отвечаю… Я прямой потомок библейского Змея, который обитал на яблоне и зачем-то соблазнил Еву. Наверно, от безответного чувства к Лилит…

– Скорее всего, Лилит не любила яблок, – вставил я.

– Возможно, – усмехнулся господин G. – Но это грустная и печальная история, и я тоже не хочу углубляться…

Его родословная меня не удивила – каждый стремится хоть как-то выделиться из общего числа «хомо сапиенсов». А вот манера отвечать словами на мои мысли произвела большое впечатление.