Иржи Грошек - Большая реставрация обеда

– Сейчас приеду! – сказала Анита. – Через десять минут! Можешь подождать?

Я подумала, что эти десять минут я посижу спокойно и послушаю короткие гудки в телефонной трубке. Не хотелось оставаться одной в квартире с покойником. Но потом решила, что это глупо. Вдобавок если Анита еще задержится, часа на полтора, то не сможет меня об этом предупредить. И тогда я положила трубку и как завороженная уставилась на часы.

– Пятьсот девяносто девять, пятьсот девяносто восемь, пятьсот девяносто семь…

«А если убийца покойника прячется в бельевой корзине, как в детективной повести „Свидетелей не будет“? – подумала я. – Что тогда?»

– Пятьсот девяносто шесть, пятьсот девяносто шесть, пятьсот девяносто шесть…

«Тогда он карлик, – подумала я, припоминая, какого размера у меня бельевая корзина. – А с карликом я справлюсь. Главное, чтобы он не прятался в стенном шкафу, потому что стенной шкаф куда больше. Там могут спрятаться двадцать два карлика. Восемь штук – в правом отделении, восемь штук – в левом, четверо – на верхней полке, и парочка – в отделении для перчаток. Если я правильно сосчитала. А двадцать два карлика – это перебор. Bust! Лучше всего, конечно, – Black Jack, но двадцать одно очко редко выпадает…»

От звука «Ззззззз!!!» я подпрыгнула на полметра. Вначале схватилась за телефонную трубку и только потом сообразила, что это звонили во входную дверь. Обходя стороной тумбочки и стенные шкафы, я прокралась в прихожую и всем телом прижалась к двери, как будто к живому Густаву Шкрете…

– Хватит моргать в глазок! – не выдержала Анита. – Открывай!

– Что-то я не очень тебя узнаю! – настороженно отозвалась я. – В каком году у тебя день рождения?

– Убью! – не к месту возмутилась Анита и приподняла над своей головой лохматый парик.

– Ага! – Я признала подругу и распахнула входную дверь.

Анита скинула туфли в прихожей и побежала в ванную комнату. Крикнула там «Ого!» и прибежала обратно. Я только успела закрыть дверь на все засовы.

– Сегодня какой день недели? – спросила Анита.

– Не знаю, у меня месячные, – невпопад отозвалась я.

– Дура! – охарактеризовала меня Анита. – Сегодня четверг!

– Так я же и говорю… – вставила я.

– А Шкрета приходит к тебе по пятницам… – продолжала Анита. И тут до нее наконец-то дошло: – Хотя, как я понимаю, на этой неделе Густав Шкрета к тебе не должен был приходить! Вообще! Разве только чтобы попить чая…

– А чай он не пьет! – напомнила я.

– Вот поэтому, – подхватила Анита, – у меня к тебе есть два вопроса!

– Выкладывай! – разрешила я.

Анита вытаращила на меня глаза, чтобы подчеркнуть всю важность задаваемых вопросов, затем сощурилась и снова стала таращиться.

– Что ты мигаешь, как испорченный светофор?! – удивилась я. – Красный – зеленый, красный – зеленый!

– Вопрос первый! – сказала Анита. – Риторический! – подчеркнула она. – Почему все женщины стервы?

– Не знаю, – честно ответила я.

– Тогда вопрос второй! – предупредила она. – Почему ты так располнела?!

Я молча вытащила из-под кофты две сковородки и продемонстрировала их Аните.

– Понятно, – сказала она. – Корсиканская диета! Вопрос номер один снимается с повестки дня!

Анита повесила свой кудлатый парик на вешалку в прихожей, сняла плащ и ухватилась за ручку стенного шкафа.

– Одну минуту! – воскликнула я и со своими сковородками заняла удобную позицию для утрамбовки карликов. – Теперь открывай!

– Сковородки тефлоновые? – уточнила Анита.

– Ага, – подтвердила я.

– Не пригорают? – осведомилась она.

– Когда жаришь бифштексы – нет, – доложила я. – А яичницу приходится отскребать.

– Бифштексы! – ужаснулась Анита. – Да ты с ума сошла! Подумай о собственных бедрах!

– Мне незачем думать о собственных бедрах, – ответила я. – Пусть Густав Шкрета о них думает. Это он любил бифштексы.

Тут мы вспомнили о покойнике и слегка загрустили.

– О бедрах надо помнить всегда! – патетически произнесла Анита.

Бедный, бедный Густав Шкрета! Прискорбно знать, что тебя хоронят две идиотки! Стоят у могилы и рассуждают о траурных платьях. Какой фасончик у жены, а какой у любовницы. Вот поэтому женщин пускают на кладбище только под колокольный перезвон, чтобы покойник не слышал, о чем они болтают. И так-то получаются не похороны, а дефиле.

Анита, глядя, как я воинственно помахиваю сковородками, открыла стенной шкаф, повесила туда плащ, хмыкнула и отошла в сторонку.

– В доме завелась моль? – шепотом спросила она.