Ольга Ляшенко - Собиратель чемоданов

— Вот, и ты меня попрекаешь.

— Да не попрекаю я тебя! Я же тебе сам предложил: выбирай любую комнату и живи в свое удовольствие. Хочешь — сочиняй свою книгу, а хочешь — смотри в окно, любуйся видами.

— Да уж, есть чем полюбоваться.

Чемодаса начал терять терпение.

— Ну, не знаю, чем тебе еще угодить! Не нравятся виды — можешь спуститься, погулять по территории. Видишь, внизу все сухо. Благо, стену я сделал надежную, как будто предвидел, внутрь ни капли не просочилось. Чем плохо? Все обустроено, живи — не хочу.

— В том-то и дело, что не хочу.

Чемодаса почесал в затылке.

— Ну, что ж, — сказал он наконец, — как говорится, вольному — воля. Решил так решил, отговаривать не буду.

Упендра молчал.

25. — Только куда ж ты пойдешь? — снова заговорил Чемодаса. — Думаешь, в Чемоданах тебя ждут-не дождутся?

— Отчего же не дождутся? — сказал Упендра. — Вполне возможно, что со временем выйдет амнистия, или законы изменятся. Возможно, даже уже изменились.

«Да, как бы не так!» — подумал Чемодаса.

— Да мало ли что может случиться, — продолжал Упендра. — Всего не предугадаешь.

— Постой! Что-то я тебя на пойму. Уж не задумал ли ты и вправду вернуться?

— А почему бы и нет? Разумеется, не навсегда, и уж конечно, не сейчас.

— А когда?

— Я же сказал: не раньше, чем выйдет амнистия, и меня об этом официально уведомят. Я привык жить легально, мне неприятности ни к чему. А пока просто перееду в другую комнату, здесь же, по соседству. Обустроюсь там, поживу какое-то время, закончу книгу. А там и решу, что делать дальше. Может, на сцену подамся.

Чемодаса даже не знал, что на это и ответить. Они помолчали.

26. — Ты должен меня понять, — снова, уже мягче, заговорил Упендра. — Меня ведь здесь давно уже ничто не держит. Ты просто не представляешь, до чего я устал от постоянного шума, суеты, разговоров. Хочется покоя, а его все нет и нет. И чувствую, не будет. Из тебя за весь день слова не вытянешь, Стяжаев приходит только под вечер. Да и в тягость мы ему.

— Да что ты! — воскликнул Чемодаса. — Как тебе только такое могло на ум прийти? Вы ж с дядей Степой друзья — не разлей вода. Я, честно говоря, даже подозревал, что вы вдвоем что-то против меня затеваете. Да и вообще он, хоть и с ленцой, но в целом-то парень неплохой.

— Потому и молчит, что неплохой. Но я-то чувствую. Небось, смотрит на нас и думает: «И когда-то вы уберетесь?» Иной раз даже кусок в горло не лезет. Ты думаешь, почему он нам сегодня ключи оставил?

— Да я вообще о такой мелочах не думаю! Неужели мне больше думать не о чем? Мало ли, зачем оставил. На всякий случай.

— Да нет, не навсякий. Я целый день только об этом и думаю.

27. Чемодасе вдруг стало ужасно жаль Упендру. «Ну разве он виноват, что уродился таким никчемным? Ни к чему-то не может приспособиться». Ему даже захотелось чем-нибудь помочь ему, дать дельный совет.

— Знаешь, что я тебе скажу? Раз у тебя такие мысли, тебе просто необходимо заняться каким-нибудь трудом. Вот увидишь! Будешь чувствовать, что приносишь пользу, и сразу успокоишься. Посмотри на меня: я свой хлеб отрабатываю, даже с избытком, и совесть меня не беспокоит.

— Совесть-то меня, слава богу, тоже не беспокоит. Я, кажется, пока еще никому особенно не навредил. Просто существуют какие-то приличия.

«Какой был, такой и остался! — подумал Чемодаса. — Что с него возьмешь?»

Он только спросил:

— А ты уверен, что есть другая комната?

— А почему бы ей и не быть? — оживился Упендра, — Раз существует эта, значит с таким же успехом могут существовать и другие. Не хочешь же ты сказать, что на всем белом свете есть только одна-единственная комната?

— Представь себе, этого я сказать не хочу! Но ты, как я понимаю, хочешь сказать, что другая комната находится в двух шагах от нас и только того и ждет, когда ты соизволишь в нее перебраться.

— А что? Весьма вероятно, что так оно и есть. Не хотел говорить заранее, чтобы зря не обнадеживать. Но каждый раз, когда мы идем гулять, я вижу в коридоре, рядом с нашей комнатой, еще одну дверь. Она всегда закрыта. Но за ней-то и находится другая комната. Или ты можешь доказать обратное?

Тут уж Чемодаса не смог удержаться от смеха. А отсмеявшись начал объяснять терпеливо, как ребенку:

— Пойми: дверь может вести куда угодно. Скорее всего, там просто кладовка, или встроенный шкаф. А возможно, черный ход. Ты же, надеюсь, не собираешься жить на лестнице? Если бы в этой квартире была другая комната, то были бы и другие жильцы. А здесь, кроме нас и Стяжаева, никаких других жильцов нет.