Ольга Ляшенко - Собиратель чемоданов

Даже будущие враги и гонители Истины, еще похлеще атеистов и индуистов, христианствующие устраивали крестные ходы в честь Учителя, по всем Чемоданам с гнусавым своим пением носили хоругви с его уродливо намалеванным портретом и криво выведенной подписью «Спас», а в так называемом храме своем повесили икону «Спасение на водах», с изображением его, Сатьявады, а по-ихнему, св. Клавдия, ходящего по воде аки по суху и вытаскивающего за волосы синих утопленников. [157]

Историки впоследствии назвали этот короткий, но блистательный отрезок времени «периодом Корпорации», верующие — «периодом Шамбалы», а все прочие — «затмением умов».

2. Сам же Учитель, возвращаясь мыслями в это время, чем дальше тем больше склонялся к мнению прочих. Он, собственно, и тогда уже ясно видел, что уж во всяком случае это — не Шамбала, что до Шамбалы еще далеко, и что «Спасение на водах» — только грубая и лживая лесть невежественных людей, которым даже невдомек, как лучше подольстить, чтобы было действительно лестно.

На самом деле Учитель никого лично из воды не вытаскивал. Более того, он и плавать-то не умел, уж тем более ходить по воде, причем никогда этого и не скрывал.

Дело в том, что хождение по воде не составляет какой-то особой сверхспособности, это только одно из проявлений левитации, как, собственно, и плавание. А техникой левитации Учитель владел слабо, можно сказать, что он ее вообще как следует не освоил. Для того, чтобы приступить к освоению этой техники, первое, что было нужно — это выбраться на Поверхность, о чем он неустанно и твердил ученикам. Левитация требует открытого пространства, а в Чемоданах не очень-то разлевитируешься. Там и пешком-то передвигаются, хотя и резво, но с опаской да с оглядкой: как бы на что не наткнуться, да как бы на голову чего не свалилось.

Вот почему «Спасение на водах» было откровенной ложью и невежеством.

Да и не о том спасении шла речь. Люди принципиально не понимали, что значит «спасатель», а что — «Спаситель», в чем разница. А разъяснять им никто не разъяснял — чтоб не разочаровать раньше времени. Так, вообще-то говоря, и полагается в буддизме: высокое учение нельзя излагать непосвященным, а то перепугаются и сбегут, как произошло с учениками Иисуса Христа.

Потому-то Учитель тогда, хотя и видел всю глубину народного невежества и искренне страдал, но молчал, до поры. А кто знает, может, это и было главной ошибкой, — сокрушался он впоследствии, — а вовсе не то, о чем не переставал терзаться Макиавелли-ши, [158]стремясь всю вину взвалить на себя одного: ошиблись, дескать, в том, что связались с зелеными, они-то всю кашу и заварили. Ему, как руководителю политического департамента, постоянно казалось, что во главе угла всегда лежит политика. От этой единственной своей фиксированной идеи старик Макиавелли так и не смог избавиться, даже когда стал Достигшим.

Эта была общая беда всех новообращенных. Безусловно, они были не в пример умнее и толковее тех, самых первых учеников, которых Учитель увел за собой в неизведанное прямо со школьной скамьи. Из этих же, новых каждый был докой в своем деле, настоящим профи. Но, выполняя свое Бхакти, то есть работая во имя Истины, Гуру и Сангхи, они думали прежде о работе, а потом уж об этих трех, для которых, как говорилось, не надо трех слов. И при этом каждый считал свое дело главным для процветания Сангхи: экономисты доказывали, что первое условие для существования религиозной организации — это деньги, не будет денег — и ничего не будет. Охранники на это только посмеивались: плакали, мол, ваши денежки, если мы не обеспечим безопасность. А имиджмейкеры говорили, что, если бы они заранее не позаботились о рейтинге, то и охранять было бы нечего.

3. Единственным и странным исключением была небольшая группка, возглавленная Анандой-ши, [159]человек так в пять-шесть, которая выделилась из департамента по связям с общественостью, забросила свои прямые обязанности и все приступала к Учителю с различными вопросами и предложениями, которые сводились все к тому, что пора бы начать борьбу за чистоту учения, только вот пока непонятно, с какой стороны взяться.

Как-то раз у них возник принципиальный спор с макиавеллистами, которые твердо стояли на том, что нет Истины без Сангхи, а Сангхи — без хорошей организации, а что бороться за чистоту никогда не поздно. Прежде, мол, надо привести людей к Истине, неважно каким путем, а потом уж можно и побороться. Отчего же не побороться, когда настанет для этого время?