Нагаи Кафу - СОПЕРНИЦЫ

— Ха-ха-ха, — невольно разразился смехом Эда.

— Ах! Так ведь и напугать недолго!

— Ладно уж, ладно. Но что же остальные гейши?

— Сказали, что для Дзюкити и остальных тотчас заглянуть затруднительно. Как прикажете поступить?

— Ну, тогда… — Эда посмотрел в сторону Ёсиоки. — Может быть, попросим их прийти когда смогут?

На этот раз хозяйка сама отправилась договариваться по телефону, оставив с гостями служанку.

— Кажется, все складывается как нельзя лучше. Если Комаё будет одна, то и разговор пойдет гладко.

— О-Тё, выпей рюмочку. — Ёсиока налил служанке сакэ. — Не знаешь ли ты… У Комаё сейчас есть кто-нибудь?

— Она очень хорошая гейша, — служанка умело уклонялась от ответа, — говорят, что прежде она уже работала в здешних местах.

— Ха-ха-ха! — Эда снова громко расхохотался.

— Да что же вас сегодня так насмешило, Эда-сан?

— То-то и есть, что все это очень забавно, от смеха не удержаться. Ты разве не знаешь?… Ведь Комаё была моей гейшей! Да, семь лет назад. Когда она в прежнюю пору работала в здешних местах, о нас много судачили!

— Да неужели? Хи-хи-хи…

— Кто-то, кажется, смеется? И напрасно, это даже неучтиво.

— Совершеннейшая правда. Я готов подтвердить. Некоторое время у них с господином Эдой были самые горячие отношения, потом по каким-то причинам они расстались. А сегодня вечером впервые встретятся опять спустя семь лет, — вмешался в разговор Ёсиока.

— О-о, вот оно как… Коль скоро все это правда, встреча будет не из легких.

— Что значит «коль скоро это правда…»? Недоверчивая ты какая-то, О-Тё… В те годы лысины у меня не было. Я был более поджарым, стройным был… Хотел бы я, чтобы ты на меня посмотрела тогда!

Как раз в это время в коридоре наконец послышался звук шагов:

— Мне сюда?

Эда встрепенулся и нарочито выпрямил спину.

В дверях показалась Комаё. Волосы её были уложены в прическу цубуси, к ажурному серебряному гребешку были заколки из зеленого нефрита. Выходное однослойное кимоно хитое — из тафты. Словно бы опасаясь, что кокетливый наряд в модном вкусе подчеркнет её годы, она нарочно выпустила наружу богато вышитый воротничок нижнего кимоно и надела пояс, изготовленный из старинного полотна с набивкой кага юдзэн. Пояс был на подкладке черного атласа и подвязан лентой из жатого шелка тиримэн бледно-голубого цвета, а в качестве застежки — крупная жемчужина и шнур цвета густого китайского селадона.

— Давеча… — начала было она в качестве приветствия, но, заметив присутствие Эды, нового для неё лица, слегка переменила тон: — Добрый вечер.

— Вы все это время были в театре? — Эда мгновенно наполнил для неё рюмку.

— Да. А вы тоже были там?

— По правде говоря, мы еще в театре хотели пригласить вас, но не знали, где вы сидите, — произнося это, Эда как ни в чем не бывало разглядывал Комаё, принимая во внимание абсолютно все, от деталей туалета до манеры держаться с гостями. Самому ему не было в этом никакой корысти, но поскольку господин Эда любил невинное и шумное веселье в местах, подобных нынешнему, то этим вечером он решил ради Ёсиоки побыть сторонним наблюдателем и вынести суждение о достоинствах гейши по имени Комаё. Ему было известно, что среди тех, кого называют общим именем «гейши из Симбаси», существуют ранги от самого верхнего и до самого нижнего и слишком дешевая гейша, будь она даже подругой юных дней, может нанести урон репутации господина Ёсиоки. Понимая, что Ёсиока, каким он был в студенческие годы, совсем не тот человек, которого под этим именем знают сегодня в деловых кругах, Эда искренне вошел в роль заботливой старой тетушки и, чтобы сыграть её достойно, напиваться счел недопустимым, по крайней мере в этот вечер.

Для самого Ёсиоки ситуация была еще более щекотливой. Состоит ли Комаё в своем нынешнем заведении на контракте, или она независима и лишь числится там для виду? А может быть, она имеет покровителя и работает для собственного удовольствия? Он считал, что обо всем этом не следует спрашивать напрямик, и решился делать предположения, исходя из собственных наблюдений человека, каждодневно имеющего дело с гейшами: сопоставлять мельчайшие детали в её поведении с гостями, манере одеваться и прочих подобных вещах.

Комаё вежливо ополоснула осушенную рюмку и вернула ее Эде, затем принялась разливать сакэ, а сама в это время, исходя из профессионального опыта, попыталась определить, насколько это было возможно, характер отношений между пригласившим ее сегодня господином Эдой и Ёсиокой. Она решила вести себя еще более осмотрительно, чем всегда, и завязала ни к чему не обязывающую светскую беседу.