Слава Сергеев - Москва нас больше не любит

- Понятно…, - и добавил:

- А с Тимошенко можешь меня познакомить? Мне она очень нравится как женщина.

Я сказал, что попытаюсь, но она, мол, очень занята, и я давно ее не видел, - и засмеялся. Но он даже не улыбнулся, а сказал, что на Майдане в тот год собрались “все околпаченные врагами России”, а я со своим “опросом ВЦИОМ” просто предатель Родины, но тут Анька ему сказала, чтоб он заткнулся, и мы сменили тему.

Знаете, он вообще очень странный, этот Андрей. Он относительно молодой человек, - в описываемое время ему не было сорока, - довольно успешный в социальном плане (он талантливый книжный и журнальный дизайнер), всегда при деньгах, бабам своим дарит малолитражки, но при этом очень любит вспоминать советские времена, и как там ему было хорошо, как он пил портвейн в подъездах и писал картинки, и водка была 3 рубля, и все были хорошие и не злые, и у милиционера на улице якобы было можно спросить, который час… И т. д. и т. п., обычный в таких случаях набор.

Но когда я ему говорю, что ему и сейчас никто не мешает пить портвейн в подъездах, только портвейн будет получше, и что он легко может уйти со своего поста арт-директора большого рекламного агентства, залезть в мастерскую и там писать картинки и сильно пить вечерами с друзьями, которые всегда будут рады к нему зайти, - он говорит “сам дурак” и что, мол, зачем я ему это предлагаю, такую ерунду?!

Кто-то, кстати, мне говорил, что их агентство обслуживало прошлые выборы. Адрес обслуживания не указывался, но это даже неважно…

Тем временем в кафе на набережной все стали собираться, обед подошел к концу, они расплатились, причем, как всегда с этим Андреем, как только возник разговор о деньгах, возникла небольшая заминка: второй Анин муж, Саша, чей день рождения начинался завтра, положил 100 долларов, и остальные стали давать кто по 15, кто по 10, ну и Андрей дал 20, но тут его новая жена сердито сказала ему, чтобы он добавил еще хотя бы 10, так как их же двое!… И, простите, дочка-то чья?

Он вообще немного жмот, этот Андрей, вот что я вам скажу по секрету, современный человек, немного жмот и патриот - вот как, такой коктейль, даже в рифму получилось.

Мы пригласили их домой. Соскучились по общению и вообще, сколько времени я не видел Аньку - сто лет, как время-то летит! Хотя когда-то, в прошлой жизни и при прошлой жене, она с этим Сашей-2 приходила ко мне домой, весьма меня при этом удивив. Я тогда не сразу врубился, что в их triangle произошли некоторые изменения, и на поле вышел новый талантливый игрок. Тем более, они зачем-то вешали мне тогда лапшу, что, мол, Андрей вот-вот должен подойти и к нам присоединится, просто он задерживается. Так и не присоединился…

Ну с этими размышлениями мы прошли Зурбаганскую набережную, свернули на нашу улицу Василенко и взяли в магазине коньяку и две бутылки сухого вина; часть народа, который я не знал, от нас откололась и пошла в их санаторий дальше по шоссе, а мы компанией человек пять поднялись немного наверх к Массандре и свернули в наш двор.

Боже мой, старые Зурбаганские дворики зимой, где я их только не вспоминал, от Москвы до экватора - этот неповторимый запах сырости и моря, старая сосна в центре двора, одна-две скамейки, лестницы на второй этаж, увитые сухим виноградом веранды, висящее на веревках белье, вечнозеленые кусты у неработающего колодца… Как сказал один писатель - этот ласковый Юг.

При этом мы болтали про всякие московские дела, и это было немного странно, идти здесь, в Зурбагане, с людьми, которых я встречал и помню в московских интерьерах и координатах. Например, Анька со своим Сашей теперь живет на Белорусской, Андрей у Китай-города, и когда мы шли и разговаривали, я вспоминал эти московские места и пейзажи и спросил: а как там Москва?

Они стали смеяться и снова спросили: да давно ли мы здесь?

Я перестал выпендриваться и рассказал, что все получилось случайно, а не потому, что я такой смелый и супер-свободный человек. Приехали-то всего на две недели, в зимний отпуск, а потом в журнал, в котором я работал, пригласили нового главного редактора, совсем молодого мальчика с очень большими амбициями, но недостатком образования или вкуса, или уж я не знаю, чего еще, и эта “новая метла” со значением сказала мне по телефону, что теперь все в журнале будет по-другому, и писать про книги Александра Грина или фильмы Георгия Данелии мы больше не будем даже иногда, - они, мол, никому здесь и теперь не интересны.

- Устарели! - энергичным дискантом и нажимая на “а”, сказал мне новый редактор.