Слава Сергеев - Москва нас больше не любит

- Это единственная реальная оппозиция, которая точно будет в Думе! Точно!

А когда я говорил, что они, мол, ох.ели, это же коммунисты! вы что, не слышите, вы что, не помните?! вы почитайте в Интернете, что они говорят, - мне отвечали, что такова политика, коммунисты теперь не те, что были при совке, и даже Черчилль когда-то, мол, объединялся со Сталиным.

В общем, старинная русская пословица: однажды лебедь, рак да щука… Наверное, вы ее еще не совсем забыли.

Разговоров накануне выборов было много, все нервничали, обсуждали, ссорились и до, и еще некоторое время после выборов. А потом перестали, кстати, довольно быстро, потому что все очень быстро стало ясно. Так ясно, что осталось только руками развести. И кстати, знаете, где-то дня через два после всего я подумал: а может, это… и хорошо? Спокойнее как-то, а? Все равно ведь демократы никогда не победят, ибо никогда не объединятся, потому что, говорят, основатель Russian демократии политик Я терпеть не может cо-основателей Russian демократии политиков Г., Н. и Ч. А “не может терпеть” - это у нас надолго. Что-что, а это мы умеем! Они уже 15 лет не здороваются, а 15 лет для русских демократов и интеллигентов не срок: я где-то читал, что Александр Федорович Керенский уже Америке 1950-х годов морщился и махал руками при одном упоминании имени члена Временного правительства, конституционного демократа Павла Николаевича Милюкова.

И это при том, - не могу удержаться от краткого исторического экскурса, - что политическая разница между ними тогда, а тем более сейчас, почти не видна. Впрочем, я читал, что самые острые разногласия у них были в 1917 году по поводу так называемого мятежа генерала Корнилова. Был тогда такой бравый генерал, увлекавшийся Наполеоном и предлагавший поначалу сущую ерунду - повесить Ленина, установить военное положение на железных дорогах, запретить кое-где забастовки… Милюков был скорее “за”, Керенский - скорее “против”, сам же генерал повел себя довольно странно, “по-декабристски”: начав кампанию, он так и не выехал из своей ставки, мятеж провалился, через полгода победили большевики.

Но - вернемся к моей жене. Это веселее.

Отработав и, как я уже говорил, заставив меня - наивного дурачка, побежать на избирательный участок, на следующий день, вечером, жена пошла к ближайшему ларьку - купить в офис пива и сигарет, немного расслабиться. Все-таки работы накануне было очень много - надо было не только опросить людей, но и срочно обработать данные, чтобы отправить их в городской избирком и далее по инстанции.

Знакомая продавщица-дагестанка, подавая ей привычный набор, “Стелла Артуа”, соленое печенье, сушеные анчоусы и сигареты “Данхилл” для шефа, - вдруг сказала:

- А у меня сегодня праздник!

Жена удивилась, - все-таки приезжие с Кавказа в основном довольно аполитичные люди, равнодушные к московским делам, - и решила что у нее какой-то свой, личный праздник, случайно совпавший с выборами.

Оказалось, что нет.

- Мой брат прошел в Думу! - сказала ларечница.

Жена помнила, что ее звали Эльза. Она довольно часто что-то покупала у нее. Полная такая кавказская тетенька лет 50, в темном закрытом платье и теплом платке на плечах. Сидит себе в ларьке с рефлектором-обогревателем на пару, никогда не подумаешь, что у нее могут быть такие, как сказать… связи?

- Вот как? - сказала жена. Она еще больше удивилась. - От какой же партии?

Она сказала, что, задавая этот вопрос, уже почему-то предполагала ответ.

- От “Объединенной Руси”, конечно, - сказала Эльза. Она тоже будто немного удивилась вопросу. От какой, мол, еще? - От “Объединенной Руси” там, у нас, на Кавказе. Я так радовалась, когда узнала. Плакала, даже лезгинку здесь танцевала. - И она показала на улицу перед ларьком.

- Ну что же, поздравляю, - тепло сказала жена. Она подумала, что эта Эльза симпатичный человек и совершенно не обязана в чем-то разбираться. И потом, почему все должны думать одинаково? Если у нее брат - депутат, то она, возможно, должна быть всем довольна, правда? Чего ей быть недовольной?

- Если бы он не прошел, - сказала ларечница, будто поняв, о чем думает жена, - а прошли бы его враги, его бы убили. У нас же не так, как в Москве… Мне уже наши звонили, поздравляли. Тоже плачут… В девяностых, - негромко добавила Эльза, - когда были эти, - она неопределенно показала рукой, можно было подумать, что угодно, но жена почему-то поняла, что она говорит о демократах, - у меня убили мужа. Он тоже занимался политикой, как брат. Полез туда… - Эльза добавила какое-то кавказское слово, неразборчиво.