Евгений Немец - Кокон

Она наклонилась, заглянула в мне в глаза, — в её взгляде тусклыми бликами отражалась печаль, затем по-матерински чмокнула меня в лоб, порывисто распрямилась.

— Я буду по тебе скучать, — добавила она.

— А я по тебе — нет! — огрызнулся я.

Лена несколько секунд смотрела на меня с грустью, затем подняла сумку и направилась к выходу, на пороге задержалась, хотела оглянуться, но движение её прелестной головки замерло на середине, тихо сказала:

— Какой же ты идиот, Грек. Надеюсь, Алёна сможет это исправить, — и покинула мою жизнь, чтобы не вернуться в неё никогда.

Да, это был не первый раз, когда женщины оставляли меня, и мне, по-идее, положено было к такому привыкнуть. И все же я испытывал раздражение и досаду. В общем, 2008-ой год начался дерьмово, а это, как известно — плохой знак. Знак — хуже некуда, сулящий неприятности на долгие двенадцать месяцев.

В лицее были каникулы, на работу я не ходил, торчал дома и отчаянно пытался себя чем-то занять, хотя ничего путного в голову не шло. Слава богу, часть времени забирал Ларион, остальное я топил в пиве и коньяке, сидел на кухне и размышлял на отстраненные темы, что-то вроде:

«В этом мире нет ничего постоянного, ни на что нельзя положиться, бытие есть хаос и бесконечная череда случайностей. Так что дело не в том, что я неспособен создать стабильные отношения, а в том, что они невозможны в принципе…»

Один раз позвонила Инна Марковна, поинтересовалась, когда я собираюсь сдавать отчеты, на это я ответил, что отправил отчеты на каникулы числа так до двенадцатого. Ещё звонила Алёна, любопытствовала, как я себя чувствую, но я наорал на неё и отключился. Я и в самом деле был зол, так как подозревал, что если не прямо, то косвенно, Алёна причастна к последним событиям моей личной жизни. Мне требовалось время, чтобы успокоиться.

В общем, следующие дни я пребывал в состоянии озлобленного равнодушия, и когда 4-го января в пол третьего ночи ко мне пришел Антон Горевский, даже не удивился.

Уже несколько дней морозы стояли злые, колючие, вьюга в безумном вальсе кружила по дворам, расшвыривая обжигающий снег, так что за три метра ничего не было видно. Одним словом, не лучшая погода для пешеходных прогулок, тем более ночью. Я сидел у окна, слушал, как на улице воет и стонет стихия, и думал, допивать ли коньяк, или лучше оставить на завтра. И тут, словно сцена из фильмов ужасов, звонок в дверь, невозможный и пронзительный, словно в дверь моей жизни настойчиво поскреблась сама смерть. Я вскочил и побежал открывать, я и правда подумал, что на пороге может оказаться маньяк, которого я собирался сию минуту забить до смерти.

Но на пороге, увы, был всего лишь Антон, правда выглядел он не лучше маньяка, — кончик носа и скулы начинали белеть, на бровях и ресницах лежал иней, глаза слезились, а весь он ссутулился и дрожал.

— Ты что, рехнулся?! — поздоровался я. — Ты же себе лицо обморозил! Заходи быстро.

— Я это… Неудобно, я не помешаю? — промямлил парень.

— Заходи, сказал.

Я заставил его принять горячий душ, сварил кофе, добавил туда ложку коньяку. После душа Антон выглядел получше, дрожь прошла, на щеках появился румянец. Чашку с кофе он держал двумя руками и пил маленькими глоточками. Я знал, что мне предстоит выслушать очередную душещипательную историю, не очень этому радовался, но выбора у меня теперь не было. Правда, Антон не торопился плакаться мне в жилетку, очевидно, не зная с чего начать.

— Ну рассказывай уже, чего стряслось? — подбодрил я парня. — Какого хрена ты выперся гулять по такому морозу?

Антон тяжело вздохнул и начал сбивчиво говорить. История получилась недлинной, и банальной, как и все житейские истории, которые повторяются из поколения в поколение, подтверждая мысль, что человечество в целом состоит из идиотов, ничему не учится и обречено на вечное повторение ошибок своих родителей.

Отец Антона (по имени Роман) был достаточно авторитарным самцом, мать почти не имела права голоса и против супруга никогда не шла. Зарабатывал родитель хорошо, и это позволяло ему пребывать в уверенности, что свой долг материального обеспечения семьи он выполняет добросовестно. Сыном практически не занимался, ограничиваясь тем, что не отказывал ему в средствах, да и дома бывал редко, днем занятый работой, а вечером — любовницей, а может и любовницами. Хуже всего было то, что в последнее время Роман Горевский почти не скрывал своего пренебрежительного и даже презрительного отношения к супруге, а мнение сына и вовсе игнорировал, как детский лепет, типа: «что ты, сопляк, можешь в этом понимать». На этой почве сегодня 4-го января вечером и произошел конфликт, после которого отец демонстративно собрался и укатил в неизвестном направлении, мать зарывалась в подушках рыдать, а Антон выскочил на улицу и бродил в пурге, пока не придумал явиться ко мне.