— Чего он боится? — попытался выяснить Тим.
Случилось это год назад, ранней осенью, вскоре после начала занятий в школе. Хоган зашел к Тиму домой сразу после ужина, небо было светлым, хотя солнце уже село, и они пошли во двор покидать мяч в корзину. Мяч кидал только Тим, Хогану не давала покоя мысль о двух взаимоисключающих друг друга заданиях.
— Боится, что снова начнет пить, — сказал Хоган, отвечая на вопрос Тима. — Я возьму с собой это, — сказал он, показывая пакет молока. — Если он захочет выпить, мы выпьем молока.
— Ха, — хохотнул Тим, который не очень-то любил молоко.
— Слушай, — начал Хоган, — молоко нужно не только детям. Давай я расскажу тебе о пользе молока. Это великолепный напиток.
— Лучше расскажи про пиво, — предложил Тим. Последнее время его увлекала идея основательно напиться.
— Тебе смешно, — обиделся Хоган. — А мне, между прочим, повезло, что я сумел бросить пить. И мой отец то же самое говорит. Взять хотя бы это го парня, с которым мне надо поговорить. Ему тридцать семь лет. Прикинь, насколько я его опередил.
— Ты должен сегодня вечером подложить дымовую шашку, — напомнил Тим.
— Слушай, Тим, может, ты сделаешь это вместо меня, а?
— Мы с Грови собираемся взорвать натрий, — сказал Тим, — Помнишь? И это должно произойти одновременно.
— Ну, тогда скажи Грови, что я не могу, — сказал Хоган. — Извини, Тим, никак не могу.
— Именно в этот момент — как и следовало ожидать — появился Гровер. Тим и Хоган постарались как можно дипломатичнее объяснить ему ситуацию, но, как обычно, их усилий оказалось недостаточно, поскольку Гровер устроил им разнос по полной программе и, обозвав их по-всякому, ушел в сумерки, которые тем временем успели крадучись спуститься с гор так, что они и не заметили, как стало темно.
— Похоже, натриевая атака отменяется, — спустя некоторое время робко предположил Хоган, — а, Тим?
— Да, — согласился Тим.
Как всегда, все шло не так, как должно было идти; не было никакого продвижения к цели. Этьен зря нырял в водолазном костюме — разве что для смеха. Бумажная фабрика снова начнет работать, люди вернутся на работу, атмосфера опасности и недовольства — то, чего добивался и на что рассчитывал Гровер, исходя из своих темных замыслов, о которых он никому не рассказывал, — рассеется, и все пойдет по-прежнему.
— Слушай-ка, Тим, — предложил Хоган голосом медвежонка Йога [132], которым говорил, когда старался кого-то приободрить, — может, пойдем вместе в отель и потолкуем с этим парнем?
— Так он в отеле? — спросил Тим.
— Да, — ответил Хог.
Парень оказался в городе проездом, и почему-то никто не хотел с ним встречаться. Нэнси, секретарша в главном офисе АА, отчаявшись кого-нибудь найти, позвонила Хогану. Он согласился. «Он пойдет», — сказала она кому-то, кто был с ней в офисе, и Хогану показалось, что на другом конце провода раздался смех.
Тим взял свой велосипед, крикнул родителям, что скоро вернется, и покатил с Хоганом под гору сквозь сгущающиеся сумерки к центру города. Стояла отличная осенняя погода, какая бывает в тот краткий промежуток, когда некоторые деревья, опережая график, начинают быстро желтеть, насекомые с каждым днем жужжат все громче, а по утрам, если ветер дует с северо-запада, по дороге в школу можно увидеть, как над вершинами гор кружат одинокие ястребы, готовясь к отлету на юг. Несмотря на загубленный день, Тим с наслаждением катился, не нажимая на педали, вниз по склону к скоплению желтых огоньков, радуясь, что сбежал от двух страничек арифметических примеров и главы из учебника по физике, которую должен был прочитать, не говоря уже о паршивом фильме, какой-то романтической комедии 1940-х годов, которая шла в этот вечер по единственному работающему каналу. Проезжая мимо домов, окна и двери которых были открыты ради первой вечерней прохлады, Тим и Хоган мельком видели голубоватое свечение телевизионных экранов с одним и тем же фильмом и улавливали обрывки диалога: «…Рядовой, вы что, совсем с ума…»; «Да, была одна девушка, там, дома…» (всплеск, комический вопль) «О, простите, сэр, я думал, вы японский лазутчик…» — «Да как же я могу быть японским лазутчиком, если мы в пяти тысячах…»; «Я буду ждать, Билл, буду ждать тебя столько, сколько…» Они миновали пожарное депо, возле которого, сидя на старой пожарной машине марки «ля-франс», курили и рассказывали анекдоты взрослые парни; проехали мимо кондитерской, заходить в которую ни Тиму, ни Хогану сегодня не хотелось; внезапно вдоль дороги замелькали счетчики платной стоянки — здесь располагался участок с диагональной парковкой, а значит, надо было держать руку на тормозе и внимательно следить за движением машин. Когда приятели добрались до отеля, уже совсем стемнело, ночь накрыла Минджборо, как крышка кастрюлю, и магазины начали закрываться. Оставив на улице велосипеды, Тим и Хоган вошли в отель. Ночной портье, который только что заступил на дежурство, окинул их тусклым взглядом.
Читать дальше