Томас Пинчон - Рассказы из авторского сборника «Выкрикивается лот сорок девять»

— Как он там? — прошептала девушка. Она лежала лицом к Каллисто, изогнувшись, как коричневатый вопросительный знак, и медленно моргала на удивление большими и темными глазами. Каллисто одним пальцем ласково поворошил перышки на шее у птенчика.

— Я думаю, он поправится. Видишь? Он слышит, как пробуждаются его друзья.

Девушка сквозь сон услышала шум дождя и многоголосье птиц. Ее звали Обад [52]; она была наполовину француженка, наполовину вьетнамка из Аннама [53]и жила на своей загадочной планете, где облака и аромат павлиньих цветов, горечь вина и чьи-то случайные пальцы, скользящие по талии или ласкающие грудь, — все это неизбежно сводилось для нее к ряду звуков, которые, как музыка, время от времени прорывались сквозь ревущий мрак хаоса и разлада.

— Обад, — попросил Каллисто, — пойди посмотри.

Она покорно поднялась, прошла к окну, раздвинула шторы и, поглядев, сказала:

— Тридцать семь. По-прежнему тридцать семь.

Каллисто нахмурился.

— Со вторника, — сказал он. — Без изменений.

Тремя поколениями ранее Генри Адамс с ужасом взирал на Энергию; предаваясь тем же горестным размышлениям о Термодинамике, толкующей о внутренней сущности энергии, Каллисто, вслед за своим предшественником, склонялся к мысли, что Дева и динамо-машина в равной степени символизируют как любовь, так и энергию [54], и потому они, по сути дела, идентичны. Так что любовь не только движет миром, но также заставляет кегельный шар катиться, а туманности — вращаться. Этот последний, космический аспект больше всего беспокоил Каллисто. Космологи пророчили неизбежную тепловую смерть Вселенной (которая превратится в нечто вроде Лимбо [55]: форма и движение исчезнут, а тепловая энергия будет одинакова в любой точке). Метеорологи же изо дня в день отсрочивали наступление вселенского конца, опровергая эту теорию утешительными сводками температурных колебаний.

Однако, несмотря на погодные изменения, ртутный столбик вот уже третий день застыл на отметке 37 градусов по Фаренгейту [56]. Каллисто, всячески избегавший апокалиптических предзнаменований, спрятался под одеяло. Он еще крепче прижал к себе птенчика, словно тот своей мучительной дрожью мог заранее предупредить его о перемене температуры.

Заключительный удар тарелок сделал свое дело: Пельмень вздрогнул и был исторгнут из забытья, и в тот же момент прекратилось согласованное покачивание голов, склоненных над мусорной корзиной. В комнате еще какое-то время слышалось финальное шипение пластинки, но затем оно растворилось в шепоте дождя.

— Ааррр! — возвестил Пельмень в наступившей тишине, взглянув на пустую бутыль. Кринклс неторопливо повернулся и, улыбнувшись, протянул ему сигаретку.

— Пора чайфануть, старик, — сказал Кринклс.

— Ну уж нет, — возмутился Пельмень. — Сколько раз вам говорить? Только не у меня. Пора знать, что Вашингтон кишит федеральными агентами.

Кринклс потускнел.

— Ну ты даешь, Пельмень! — сказал он. — Тебе уже что, ни черта не надо?

— Опохмелиться бы, — ответил Пельмень. — Последняя надежда. Что-нибудь осталось?

И он потащился на кухню.

— Боюсь, что шампанского уже нет, — отозвался Дюк. — Только ящик текилы за холодильником.

На проигрыватель поставили Эрла Бостика [57]. Остановившись у кухни, Пельмень сердито посмотрел на Шандора Ройаса.

— Лимоны, — произнес он, осмыслив ситуацию. Он добрел до холодильника, вытащил оттуда три лимона и лед, затем разыскал текилу и принялся приводить в порядок свою нервную систему. Занявшись сначала лимонами, Пельмень порезался, и ему пришлось давить их обеими руками, а потом ногами выколачивать лед из формочки. Тем не менее минут через десять, благодаря какому-то чуду, он уже лучезарно созерцал чудовищную порцию разбавленной текилы.

— Выглядит аппетитно, — заметил Шандор Ройас. — Может, и для меня сделаешь?

Пельмень прикрыл глаза.

— Kitchi lofass a shegitbe [58], — ответил он автоматически и поплелся в ванную.

— Эй, — воззвал он чуть позже, ни к кому конкретно не обращаясь. — Тут в ванне, похоже, спит какая-то девушка.

Пельмень тряхнул ее за плечо.

— Что такое? — спросила она.

— Тебе, наверно, не очень удобно, — сказал Пельмень.

— Ну, — согласилась девушка.

Она подвинулась к крану, включила холодную воду и уселась, скрестив ноги, под душ.

— Так лучше, — улыбнулась она.

— Пельмень! — крикнул Шандор Ройас из кухни. — Кто-то лезет в окно. Грабитель, надо думать. Специалист по второму этажу.