Cлава Сергеев - Подайте что-нибудь бродячим музыкантам

Ну, последнее, это, конечно, я прибавил. Это не подруга сказала, а вроде бы закричал монархист Пуришкевич в еще той, настоящей, царской Думе - и довольно давно, не то в 1916, не то в 1917 году.

Что еще хочу сказать. Что эта Оля ругается матом очень редко, она - девушка очень культурная.

Но что Оля, если даже Пуришкевич не выдержал.

Прошлым летом снимали дачу под Москвой. Довольно далеко, километров сто. Ну, дача - это сильно сказано, летний домик на участке у одной бабушки. Участок был у речки, прямо рядом, мы купались, а в дождливые дни собирали грибы в соседнем лесу. Разноцветные, красные и желтые сыроежки, благородные белые, скользкие, с концентрическими кругами на шляпках чернушки, а в конце августа пошли очень красивые, прямо хоть рисуй, оранжевые, с толстой пестрой ножкой подосиновики.

Много набрали, говорят, то лето было грибным, и как-то пошли в дальний лес, который видели из автобуса. Хотя “дальний” - это фигура речи, по дороге к дому отдыха Таможенного управления пешком минут двадцать, может, полчаса от силы, тем более дорога хорошая, асфальтированная. И когда пошли, там по дороге, справа, такой чудесный березняк стоял, белый-белый, прямо как на картинке.

Вообще, конечно, березы - это странная такая вещь. Входишь, и этот белый частокол вокруг, как песня, и становится вдруг так светло, что даже плакать хочется и то ли себя жалко, то ли все вокруг… Может, это все, конечно, мифология, но у меня есть один друг, он довольно видный экономист по машинам, полгода в году сидит в Лондоне, там у него вроде свой дом, так вот он говорит, что в России все зло от берез, и говорит, что видеть их не может. Шутит, конечно, но то, что в березовом лесу “дух капитализма” не то что не живет, но даже к упоминанию неуместен, это точно. В березовом лесу как-то душой просветляешься, наверное, потому, что все белое вокруг, а вот делать совсем ничего не хочется. Разве что белый храм построить.

Ну вот, мы тихо брели и нашли несколько этих самых подосиновиков. Так красиво это смотрелось, знаете, оранжевые шляпки сквозь негустую, уже сухую августовскую траву, а потом нашли пару подберезовиков, прямо чуть не наступили на них, а потом, в каких-то неглубоких ямах или канавах на опушке наткнулись сразу штук на пять - подберезовик, белый и несколько подосиновиков. Эти ямы или канавы, их, видно, давно копали, они уже почти сгладились, заросли травой и были прямо на краю березняка, за ними начиналось большое пустое сейчас поле (в советское время на нем, наверное, росла какая-нибудь кормовая свекла, овес или что-то такое), а сейчас была одна негустая трава и кустики маленьких берез и елок. И вдруг я понял - ё-мое, это же окопы! Да, точно, очень похоже, ну и ну… И потом у бабки, хозяйки нашей, спросили, что это, а она говорит: где, в березняке? Да, верно, там окопы. А потом сказала, что в войну, в 41-м году, говорят, там был бой, но недолго, и много наших погибло, потому что немцы шли на танках, а у наших-то что, один пулеметик, да пушечка маленькая была - ей мать рассказывала, они в подвале спрятались, а потом почти целых три месяца жили под немцами, и в деревне с краешку памятничек стоит, солдатик железный с автоматиком и цветочками, видели? Это их братская могила. Вот так.

И я представил себе, как осенью, в самом начале войны, кто-то из наших увидел этот березняк у Москвы-реки, и ему стало жалко бросать (пардон за высокий стиль) эти белые березки, а может, ему показалось, что лес - это хорошее прикрытие, и он решил дать здесь бой - и окопался на опушке. А за спиной-то эта белая стена поет, и как, наверное, это печально и наивно выглядело (в очередной раз), они смотрели на пустое поле, усталые, голодные и оборванные от стремительного трехмесячного отступления и еще боявшиеся собственных “особистов”, пока на поле не появились танки, “тигры” или “леопарды”, не знаю, что там у немцев было, и не расстреляли наших почти в упор.

А сейчас, сказала бабушка, там почему-то хорошо растут грибы, местные это место знают, но туда ходить не очень любят, а если чуть вниз к реке через березняк спуститься, там тоже грибное место и начинаются дачи новых русских, видели?

Правда, памятничек советским воинам стоит. Года три назад, к 9 мая, приезжали какие-то солдаты из ближайшей части и заново покрасили серебряной краской, при этом, правда, захватив и постамент и буквы на нем, так что теперь надо постараться, чтобы прочитать, кто там лежит.

Но все равно: ве-ечная память!.. Грибные места.