Слава Сергеев - Путем актера

- И я буду богатым человеком? - удивился я. - На пароходе? Во сне?

- А что? Авдей Сергеич сказал, что у вас великолепный типаж. Или вы считаете, что сейчас уже никому не может сниться белый пароход?..

- Почему? - удивился я. - Может…

Причем сначала я даже не обратил внимания на Боба Стюарта. Если бы не Маленькая Света, я бы его и не заметил. Это ж надо!..

Оказывается, они с фон К. давно знакомы, еще по Парижу и, для того, чтобы сняться в нашем фильме, Боб специально на два дня прилетает в Россию из Австралии, где он сейчас живет. Представляете?!

Я хотел спросить, какие суточные положили Бобу, но удержался.

- А я уж думал, ты меня бросил, - встретил меня на улице Наумов. - А сам пьешь там с Клавдией Кардинале. Хотел к вам подняться. Там есть сортир?

Возле моего друга стояло уже две бутылки “Балтики”. Третью он держал в руке.

- А ты где пиво-то взял? - удивился я.

- Где-где, - передразнил меня Наумов, - к метро ходил. Охренел тут, вас ожидаючи.

- Зря не поднялся, - сказал я, - такое все фуфло, Саш, если б ты знал… Все понты и обман.

- Видел я этого К. - сказал, помолчав, Наумов. - Машина у него хорошая, а сам - не очень. Поизносился… Не впечатляет. В телевизоре он лучше.

Мы проехали пару остановок на метро и зашли в одно заведение у Театра зверей Дурова. Нет, не подумайте, что это что-то особенное, обычная летняя пивная на открытом воздухе, просто столы поставлены так, что открывается хороший вид на бульвар, площадку, где тренируют водил, и скульптурную группу у театра, хотя сейчас не могу вспомнить, что на ней изображено. Наверное, звери.

- Лучше бы ты здесь снялся, - сказал Наумов, показывая на Театр Дурова, когда мы взяли по одной “большой”. - Я бы Дашку привел, хоть на зверей посмотрела бы.

(Вообще-то дочери Наумова - двадцать один год. Поэтому я удивился, когда он про Театр зверей вспомнил, но из деликатности ничего не сказал.)

Потом мы зашли еще в одну пивную, на Цветном бульваре, потом - для контраста, чтобы, как выразился Наумов, “почувствовать себя приличными людьми”, церемонно выпили по чашечке кофе в одном чрезвычайно мажорном заведении под названием “Любимое кафе короля Людовика ХVI”.

Выпили с толком, с расстановкой, неспешно беседуя о том о сем, как и подобает деятелям отечественной культуры, в окружении модно одетых барышень и каких-то мужиков при пиджаках и галстуках, по виду - хорошо оплачиваемых клерков. Потом, правда, пришлось сожрать по чебуреку в стояке с голубями, неподалеку (я имею в виду, что голуби кружились вокруг стола, пока мы ели, прямо как в фильме “Римские каникулы”), потому что бутерброд с ветчиной и двумя листьями салата стоил в любимом кафе короля “семь условных единиц”, как было сказано в меню, “по курсу ММВБ на день заказа”… Как выразился Наумов - король бы охренел, увидев такие цены. Но все равно - ощущение осталось неплохим.

Потом мы выпили по маленькой пива в Столешниковом, где он пересекается с Петровкой, а до того, пунктиром тоже, пива на Трубной, потом… Впрочем, не важно, “потом” было все то же самое. Я рассказывал, какую бедность духа обнаружил на сьемочной площадке (а как же “то”?! - восклицал я. - А как же “се”?! Он же хороший режиссер!..), но Наумов не удивлялся, а только подливал мне и соглашался:

- А ты что думал, у нас только так и может быть. Вот я, допустим, в банке работал. Банк - не хвост собачий. Не последнее место в городе. Сколько народу ограбили. Так у нас начальство не могло сотрудникам даже чайник нормальный купить. Пока все не скинулись на “Филипс”, пили чай из обычного советского “люминевого”, даже без термореле, а рядом на столе - техники на миллионы. Все везде одинаково, везде все одно и тоже: жлобство и бардак.

В конце дня, часов в девять вечера, как ни странно, практически трезвые (что вы хотите, пиво - помочился, и все), мы сидели за столиком на улице в Камергерском переулке, тихо пили водку из маленьких стопочек и смотрели на садящееся за Центральный телеграф солнце.

Настроение было хорошим, вокруг было много хорошеньких женщин в открытых, несмотря на вечерний холодок, платьях, а в душе осталось какое-то умиротворение от прошедшего дня. Часов в десять мы двинулись к метро.

- Да, - сказал вдруг Наумов, когда мы прощались на Тверской, - а хорошо бы нам с тобой, Сережа, на старости лет сидеть вот так в каком-нибудь южном городе, типа Ялты, в кафе, на зеленом бульваре у моря и целыми днями смотреть на баб. А, ты как думаешь?..