Слава Сергеев - Путем актера

На следующий день я уехал на дачу, а через неделю по делам в Нижний.

В Нижнем я застрял дольше, чем собирался. Во-первых, я люблю этот город, а во-вторых, у меня всегда так - приеду куда-нибудь, а потом уехать не могу. И “дела” вроде кончаются, и деньги, а все равно сижу и сижу. Привыкаю к месту, наверное.

В начале сентября вечером в номере моей гостиницы раздался звонок.

- Сережа?- услышал я голос Маленькой Светы. - Это Света Пищуха, от К. Насилу вас нашла.

Я испугался:

- Что-то случилось? Съемки перенесли?

- Нет, - засмеялась Маленькая Света, - ничего не случилось. И съемки не перенесли. Я просто напоминаю, что мы вас десятого ждем.

Я преисполнился гордости. Все-таки приятно, когда говорят “мы вас ждем”. Тем более если это исходит от самого фон К. Хоть он и сноб, а все равно приятно. Стыжусь, но я пожалел, что на гостиничном телефоне нет “громкой связи”, а то бы друзья, сидевшие в тот вечер у меня в номере, услышали, как мне звонят от К. Тем более что это были актеры одного из нижегородских театров, бывшие коллеги моей жены. Она родом из Нижнего.

- Я помню, - сказал я Свете и небрежно добавил: - Буду.

- А еще, Сережа… - сказала Света, и я понял, что она звонит не только для того, чтобы напомнить мне о дате сьемок.

- Да, - сказал я.

- Я не помню, вы курите?

- Курю, - удивился я.

- Трубку?

- Почему трубку? - Я удивился еще больше. - Сигареты курю. - И прибавил зачем-то: - “Голуаз”. Иногда “Винстон” беру. Легкий…

Но Маленькая Света меня перебила:

- А трубку не хотите покурить?

Я растерялся.

- Могу… А что?

- Я к чему веду… - Голос Светы приобрел решительность. - Нет ли у вас, случайно, трубки? А то Авдей Сергеич, когда смотрел тут еще раз ваше видео, сказал, что вам очень пошла бы трубка. Может, вы себе трубку купите? Я видела недорогие. Тем более в Нижнем…

Сначала я растерялся. Потом возмутился. Сейчас я, разумеется, раскаиваюсь и в том и в другом - надо было засмеяться, промолчать или согласиться… Но, как говорится, знать, где упасть, - соломки подстелить.

Я сказал:

- Света, неужели у вашего продюсера нет шести, нет… даже пяти с половиной долларов мне на трубку? Я плохой курильщик, но даже я знаю, что на Киевском вокзале украинскую трубку можно купить рублей за сто пятьдесят, максимум. А издали же не видно, откуда она - из Италии или из Харькова.

Причем, когда я сказал это, мне вдруг стало стыдно. Не знаю, по какой уж ассоциации, но мне вдруг вспомнилась фотография Антониони из книжки “Европей-ское кино ХХ века”. Может, кто знает эту фотографию, она довольно известна. Это семидесятые годы, она сделана на каких-то сьемках: крупный план, аристократическая рука, высокий лоб, пронзительный взгляд, прямо на вас, и все такое… Потом мне вспомнился Ингмар Бергман, фотография из той же книги, потом еще какая-то знаменитость, не то театральная, не то киношная, не помню. Может быть, это был Джорджо Стреллер, но я не уверен.

Под их взглядами я понял, что веду себя мелочно и глупо, что на самом деле хорошо, что в гостиничном аппарате нет микрофона, иначе весь этот некрасивый торг услышали бы мои гости. Хорош бы я был!..

Но остановиться я уже не мог. Возможно, Маленькая Света подумала то же самое, но она ничего не сказала, может быть, потому, что она была вежливым человеком, а может, она уже привыкла к таким разговорам. Все-таки мы живем в не очень богатой стране.

Она немного помолчала, а потом вдруг сказала:

- Наш продюсер - жмот. - Мне показалось, что еще немного, и она скажет: такой же, как вы. Но она лишь сказала: - Он на весь фильм выделил два миллиона. - И в ее голосе мне послышались извиняющиеся нотки.

- Чего? - глупо спросил я.

- Чего-чего, - рассердилась Света. - Не рублей же! Долларов.

И тогда я еще более глупо спросил:

- Неужели в этих двух миллионах не найдется места для моих пяти?

Да… Это я, конечно, зря сказал. Тем более что человек извинился. Но я не мог сдержаться. Пиджак, ботинки, теперь вот трубка. Повторяю: может быть, я мелочный человек.

Выдержав небольшую паузу, Света сухо поблагодарила меня. Напомнила, что ждет через неделю. И мы расстались. В конце я спросил, во сколько обычно начинаются съемки. “В восемь утра”, - мстительно сказала Света. И повесила трубку.

Я послушал длинный междугородний гудок, посмотрел на открывавшуюся из окна гостиницы панораму Нижегородского Кремля и вернулся к своим гостям. Все уже знали историю моей “работы в кино”. Я сделал над собой усилие и вышел к гостям улыбающимся.