Леонид Нетребо: Черный доктор

— Ну, погодите, сладкие! — опомнившись, сказал ей вслед Айзик, — вот приедем в Тюмень, загорелые-красивые, разберемся там с вашим братом!

— С сестрой, — уточнил я.

— Да-да… — Согласился было Айзик. — А разве так говорят?

— Если говорят: «Гидэ магазэн…», то после такого все можно «гаварыт». Кстати, мне показалось, что она вполголоса сказала: «козел». Как ты думаешь, о чем это она?

— Ума не приложу, — бесстрастно ответил Айзик. — А на каком языке?…

Прошагав положенные метры и сделав необходимый поворот, мы вполне логично остановились. Площади с вожделенным магазином не наблюдалось.

— Ладно, — заявил Айзик, — если тебе за меня стыдно, спрашивай сам. Буду молчать, как рыба об лед.

Я обратился к прилично одетому мужчине, сидящему на скамейке и внимательно читающему газету:

— Можно у вас спросить?…

Мужчина кинул на нас взгляд, неожиданно быстро встал и сложил газету. Это был крупный казах в костюме, при галстуке. На лацкане пиджака я заметил депутатский значок. Он уважительно снял очки, приготовился слушать, даже наклонил голову к плечу — само внимание.

— Нет-нет, — успокоил его я, — пустяковая проблема, ничего серьезного. Где-то поблизости должен быть… книжный магазин.

Мужчина, продолжая нас внимательно рассматривать, заговорил таким тоном, будто перед ним стояли не два разгильдяя-недоросля, а члены делегации из какой-нибудь братской республики, приехавшие по обмену каким-нибудь опытом, и в данный момент знакомящиеся с достопримечательностями этого провинциального города:

— Вам необходимо выйти на центральный проспект, — он показал в сторону, откуда мы только что пришли. — Там недалеко от кинотеатра — центральный книжный магазин. Кроме того у нас имеется хорошая библиотека… Если вас интересует специальная литература, то к вашим услугам дом политпросвещения или…

— Нет-нет, — я остановил любезного гида, — извините, я не совсем точно выразился. Нас интересует диетическое кафе возле того книжного магазина, который мы разыскиваем!..

— О-о-о!.. — гид приложил руку к сердцу. — С этим у нас вообще никаких проблем! Буквально за углом ресторан… Но что ресторан!.. Вам больше подойдет национальная кухня, это чуть дальше, возле рынка. Бишбармак, кумыс!..

— Отец! — устав притворяться, оборвал его Айзельман. — Нам нужно знаете что? Вино-водочный магазин. Который на площади. Между книжным и кафе. Или любой другой! Вино-водка. Понимаете? В горле пересохло, голова болит…

Мужчина надел очки, развернул газету. Секунду постоял, постелил газету на скамейку, сел. Затем вскочил, как будто обнаружил, что только что сел на окрашенное. Таращась на нас гневно-обиженными глазами, страшно плавающими за толстыми стеклами, вытянул вперед мощную руку с развернутой ладонью, как вождь мирового пролетариата, на уровне плеча, параллельно земле (я малость сдрейфил). То ли показывая нужное направление, то ли приглашая проходить мимо… Мы пошли туда, куда указывала коричневая длань.

Довольно скоро мы оказались на окраине небольшого, почти безлюдного парка. Напротив, через асфальтированную площадь, согласно надписям на двух языках, один из которых нам был понятен, располагались продуктовый магазин и столовая.

— А где же книжный магазин? — завертел я головой.

— Дался нам этот книжный!.. — досадливо проскрипел Айзик. — Тогда уж давай дом политпросвета поищем? А?… Перегрелся, что ли? Стоп, замри!.. он выкинул руку, как шлагбаум, поперек моей груди. Затем увлек меня в тень плакучей ивы, зашептал: — Нет, ты глянь-ка! Что я говорил?

Наперерез, не замечая нас, расширив ноздри — вынюхивающий добычу зверь, целеустремленной походкой двигался… Снежков. Поравнявшись со ступеньками кафе, резко остановился, как споткнулся. Косо задрал голову. Словно любопытный турист, вчитался в надписи. Засунул руку глубоко в карман, пошерудил там. Даже по затылку было видно, что мозги заняты счетом. Посмотрел налево, направо, подобно дисциплинированному пешеходу. И со скоростью уходящего от погони исчез в дверном проеме.

Мы присели на скамейке между столовой и магазином, закурили. Через несколько минут из столовой выявился Снежков. Щеки его привычно рдели, полные размягченные губы еще несли на своей детской розовой кожице следы жира и влаги. Глаза жмурились от яркого уличного света и, наверное, от сытости.

— Снежок! — окликнул его Айзельман и, выражая неподдельное удивление, повернулся ко мне. — Смотри, — Снежок! Вот так встреча. Мир тесен. А мы тут гуляем, присели. Смотрим — ты! Ты откуда вышел-то? С такими довольными-довольными глазами. Как у подоенной коровы…