Александр Лапин - Время жить

– Вот как? – удивилась Людка. – Ведь ее же коммунисты взяли на вооружение в семнадцатом году после революции!

– То-то и оно, – заметила Бобрина, – многие из них были масонами. Вот и внедрили звезду, пришедшую к ним из учения. Да, вообще, весь мир полон символов и знаков. Надо только уметь их читать, – сказала она, отпивая чай из белой фарфоровой чашки. И, заметив отпечаток помады на фарфоре, вытерла его салфеткой.

Разговор снова вернулся к теме сегодняшних занятий:

– Мысль – она творит. Если ты хочешь чего-нибудь, то надо пожелать этого сильно-сильно. И желать постоянно, чтобы там, – Бобрина показала обеими руками вверх, – на небесах, услышали твой голос. И откликнулись. Ну и, конечно, если ты чего-то хочешь, надо что-нибудь для этого сделать. У тех, кто решает, ведь нет рук. Они могут сделать твой заказ только чьими-то руками. Это во всех религиях есть. И в христианстве тоже. Помнишь? Стучите! И вам откроют!

Людке, воспитанной в СССР и приученной новой жизнью надеяться только на себя, сложновато это сразу усвоить. Но она старательная.

– Конечно, все кричат, обращаются к Богу. В такой обстановке, чтобы тебя услышали, надо кричать громче других, с эмоциями, с любовью.

Но с высоких материй разговор, как обычно, опустился на землю. Не так давно Людка обнаружила, что она у Владилена не одна. Как-то вскользь выяснилось, что он женат. А тут еще ей намекнули на работе, что начальник начал приударять за одной новенькой, молоденькой козочкой.

Лет пять тому назад она бы устроила ему скандал. Но сейчас… Призадумалась. Хотя женская гордость ее бунтует. И требует сатисфакции: «Ты – единственная и неповторимая. Плюнь на него».

Когда-то в России бытовали правила: с женатым – ни-ни. Нельзя разбивать семью. Сиротить детей. Ах, как давно это было. Теперь другие времена. Мужики мрут, спиваются, не могут прокормить семью. Да и вообще, такое ощущение, что их все меньше и меньше. Вот жизнь и подбрасывает все новые и новые вопросы. И тут уже нельзя рубить с плеча. Тем более, что когда она вчера во время встречи с Владиленом попыталась так аккуратно завести об этом разговор, «лысый черт» так нахально ей и заявил:

– Да, детка, по природе мужики вообще полигамны. А я ни от кого не скрываю, что являюсь многоженцем. Тебе что-то не нравится?

И хоть стой, хоть падай. Что сказать? Поневоле задумаешься. Ведь в принципе живут они давно. И неплохо. Он приезжает к ней пару раз в неделю. Купил квартирку. И бросать эту хоть как-то наладившуюся жизнь ей ох как не хочется. Тем более, что ей страшно хочется иметь ребеночка. И мысли все время одни и те же: «Пора! Пора! Пора!»

Вот об этом она и рассказала своей старшей подруге. Марья Степановна внимательно выслушала ее, шмыгнула носом и выдала такое:

– Мы, бабы – дуры! – с чувством произнесла она. – Какая у тебя проблема? Нет никакой проблемы. Он с тобою спит. Можно сказать, тебя содержит. Подарки дарит. Советуется… Лебезит… Чего тебе еще надо?

– Но ведь у него жена!

– Жена не стена, как говорится. Можно и подвинуть. Да и не в этом дело!

– А в чем? Ведь заедает…

– Ну хорошо! – наконец Бобрина снизошла до объяснений. – Давай посмотрим трезво на всю нашу жизнь. Итак, твой Владилен объявил тебе открыто, что ты у него не одна.

– Ну!

– А кто у нас сегодня из серьезных, богатых, состоявшихся мужчин не таков? Они все многоженцы. Просто у некоторых процесс растянут во времени. Вот хоть из твоей среды, телевизионщиков, этот, как его… Гордом. У него четвертая жена! Или Колчаловский – пятая. То есть берут бабу замуж. Поживут-поживут. И меняют. Хороводят и куролесят. Другие, как твой Владилен, живут одновременно с несколькими. Одна была законная, вторая чуть знакомая, а третья… третья просто так. Классический пример – Боря Ненцов. Ну и в чем тут проблема? У кавказцев это вообще норма.

На мой взгляд, настоящий мужик может иметь столько женщин, сколько может прокормить и удовлетворить. Ну а так как сегодня они в дефиците, днем с огнем не сыщешь, то женщины и стараются прибиться к ним. И правильно делают.

Рассуждают при этом так. Лучше иметь половинку или четвертинку от настоящего, чем всю жизнь жить с каким-нибудь обмылком, алкашом или бездельником, не способным ни на то, ни на это.

Людка сидела, обескураженная таким поворотом разговора. И все пыталась переварить своей красивой, неглупой головой то, что сейчас выдала философ в юбке.

Ей было трудно сразу согласиться с Бобриной. Но что-то в ее позиции такое ценное есть.