Рю Муроками - Киоко

Здание совершенно не было похоже на лечебницу. Скорее, оно походило на место, где собирается какая-нибудь новоявленная религиозная секта, состоящая из бывших хиппи. Мы нажали на кнопку звонка, но нам никто не открыл. Я уже засомневался, туда ли мы явились, когда к нам сзади подошли два голубых и спросили, чего мы хотим. И оказывается, один из них был Хосе. Вылитые латиноамериканцы, но что мне особенно не понравилось, так это то, как они подошли, держа друг друга под руку, хотя, по сути дела, это абсолютно нормально для двух больных людей. Я не то чтобы испытываю неприязнь к латиносам, голубым, больным СПИДом или к кому-нибудь еще, но я ведь имею право на антипатии, правда?

— Хосе!

От возгласа Киоко мое недовольство вмиг испарилось. Я-то по наивности ожидал, что сейчас они бросятся друг к другу в объятия, восклицая: «Ах, мы так долго не виделись!» Но когда Хосе услыхал, что его окликают по имени, он немедленно попытался скрыться за спиной мужчины лет сорока, который его сопровождал. Ну? Что же тут происходило?

Сорокалетнего типа, гея на все двести процентов (если хотите знать мое мнение), звали Серхио. Как мы узнали с его слов, он был волонтером, опекавшим Хосе, однако его костюм стоил целое состояние. Волонтеры, насколько я знаю, обычно в деньгах не купаются, да и в любом случае, этот тип был мне глубоко неприятен.

— Хосе, это я, Киоко.

Картина была ужасной. Я спрашивал себя, что мне предпринять. Так называемый Хосе, бледный, как восковая фигура из Музея мадам Тюссо, в ботинках, которые и босяк из испанского Гарлема надеть постесняется, в брюках в обтяжку и дешевой кожаной куртке, казалось наскоро сшитой тут же из кожи дохлой свиньи, испуганно смотрел на Киоко. К тому же от этих двоих на пару километров вокруг несло мужеложством и СПИДом, так что, если бы не Киоко, я бы смылся оттуда за сотую долю секунды.

На Киоко было больно смотреть. Она находилась в таком состоянии, что, если бы в тот момент внутри нее что-то с громким треском надломилось, меня бы это ничуть не удивило. Но, похоже, она была не из тех, кто ломается.

Итак, движимый беспокойством за нее, я набрался храбрости дойти до крохотной палаты, которую занимал Хосе.

— Вы мои фанаты, да? — вот что нам выдал этот Хосе, когда мы вошли в холл. Киоко со свойственной ей вежливостью, согласилась, чтобы упростить ситуацию, а меня чуть не вырвало.

— Меня зовут Киоко, ты не помнишь меня? Ты учил меня танцам в Японии, двенадцать лет назад, когда там служил…

Мне тошно было смотреть, как она изо всех сил тщетно старается пробудить его память.

Мне было просто худо. «Что же происходит в этой стране, — думал я, — что же тут неладно до такой степени, что эта молоденькая девочка, специально приехавшая из Японии, подвергается таким испытаниям?» Малышка приехала сюда из ужасной дали, она работала шофером на трейлерах, чтобы заработать на билет в эконом-классе, а потом летела сюда на самолете больше десяти часов. Что же это такое? Сначала шофер лимузина обманывает ее и берет с нее больше денег; она едет к другу, который очень много для нее значит, и вместо него находит там ненормального художника, потом бедняга попадает на старого упрямого вруна, а когда наконец находит своего друга, то выясняется, что у него СПИД и он совсем развалился, даже мозги уже не работают! При этом Киоко вовсе не разведчица, которую заслали в страну, не обозначенную на картах; нет, эта красивая и милая девушка, танцующая, как богиня, приехала к нам в гости.

Нельзя же так разочаровывать людей, которые специально приехали вас навестить.

Этот Хосе, конечно, совсем чокнутый. Едва мы вошли в его комнату, я сразу понял, что мы имеем дело с сумасшедшим. Стена была обклеена мрачными фотографиями танцоров и его собственными, и он, бледный, обильно потея, упоенно заливал нам, что был звездой балета, никогда не служил в армии и никогда не бывал в Японии. У меня от этого начался озноб, и казалось, что от противного запаха пота, лекарств и дешевого одеколона меня вырвет.

Но каким бы мерзким все это ни было, я бы все-таки не стал блевать перед Киоко, не хотелось подвергать ее таким испытаниям. Я чувствовал себя как в кошмарном сне.

Серхио объяснил нам, что вирус поразил мозг Хосе, его воспоминания путаются и он приукрашивает свое прошлое, как ему нравится. Я задался вопросом: а какой интеллект мог скрываться за внешностью Киоко? Если бы разум можно было отделить от человека, я хотел бы знать, как он у нее может выглядеть. Я представлял его себе белым, как ее кожа, гладким и красивой формы. Но не обязательно спокойным и не имеющим представления о грязном и неприятном в жизни.