Олег Рой - Мужчина в окне напротив

– А по снукеру можно? – оживилась Ира.

– Это еще что за зверь?

– Как, ты не знаешь? Ну что ты! Снукер – это английский бильярд, аристократичная и очень артистичная игра, исключительно для людей с высоким интеллектом, обладающих не только высокотехничным ударом, но и стратегическо-тактическим мышлением, – вдохновенно затараторила Ира. – Правда, насколько я знаю, в России снукер еще только завоевывает свои позиции…

– Ну, вот именно, – пробормотала Алла, не зная, как реагировать на ее тираду. – Значит, остается футбол.

– Насчет футбола, Алк, это не самая удачная идея, – возразила Ира. – Два часа, или сколько он там длится, сидеть на жестких скамейках в холодном стадионе в компании агрессивных фанатов? Еще, чего доброго, затеют какую-нибудь потасовку, а мы случайно рядом окажемся… Нет уж, уволь!

– Да, про фанатов я как-то не подумала, – нехотя согласилась Алла.

– Ну вот ты и думай дальше, а мне за подзорной трубой пора.

– За чем, за чем тебе пора?

– Тьфу ты, оговорилась. Хотела сказать: мне в библиотеку пора. Пока, созвонимся.

В магазине выбор биноклей, подзорных труб и прочей оптики оказался не многим меньше, чем в Интернете. Ирина растерянно переходила от одной витрины к другой.

– Вам чем-нибудь помочь? – поинтересовался наконец молодой человек лет двадцати пяти, которого можно было бы назвать симпатичным, если б не слишком оттопыренные уши.

– Да, пожалуйста, – согласилась Ира, а про себя подумала: «Зачем он стрижется так коротко? Носил бы длинные волосы – все бы было в порядке…»

– Вас что именно интересует? – продолжал расспросы лопоухий.

– Ну, не знаю… Бинокль, подзорная труба или что-нибудь такое.

– Так бинокль или подзорная труба?

– А через что лучше видно?

– Это от качества зависит. У оптики подешевле одни возможности, у дорогой, соответственно, другие, получше. Вам для какой цели оптика нужна?

– Ну… как сказать… Вдаль смотреть.

– Это понятно. Никто не покупает оптику, чтобы жарить на ней картошку, – судя по всему, молодой человек был уверен, что сказал нечто необычайно остроумное. – Я имею в виду, где конкретно вы собираетесь этим пользоваться: в туристической поездке, на охоте… Где?

Этот, казалось бы, закономерный вопрос совершенно выбил Иру из колеи. Можно себе представить, что подумал бы о ней лопоухий, заяви она сейчас, что собирается наблюдать через бинокль за мужчиной в окне напротив! Ира даже покраснела от этой мысли. А назойливый продавец все не отставал.

– Какое расстояние вас интересует?

– Извините… Я подумаю и попозже зайду, – наконец, выдавила из себя Ирина и опрометью бросилась прочь из магазина.

«Видно не судьба мне увидеть его лицо, – думала она, ведя машину в сторону центра. – Ну что же, так даже интереснее… Загадочнее, по крайней мере».

Ей не терпелось поскорее погрузиться в работу, чтобы отвлечься от ненужных мыслей, но до этого пришлось потратить немало времени на всякую ерунду: постоять в пробках (в тот день на Большом Каменном мосту творилось что-то совершенно невообразимое), найти место для парковки поближе к библиотеке, покопаться в каталогах и дождаться, пока ей подготовят заказанные книги. Когда она, наконец, сумела приступить к работе, была уже половина четвертого.

Ей всегда нравилось бывать в Ленинке. Здесь царила какая-то особая торжественная атмосфера, вызывающая у Иры странное чувство, близкое к благоговению. Здесь она все время ощущала, что находится в храме, храме, посвященном божеству каждого мыслящего человека – Знанию. И еще, попадая в эту библиотеку, Ирина всегда задумывалась о вечности. Все окружающее почему-то казалось неподвластным времени, постоянным и незыблемым. Словно пройдут годы и даже века, Ира и все, кого она знает, давно умрут, а здесь все останется по-прежнему: эти широкие лестницы, эти громадные помещения с высоченными потолками, бесконечные шкафы с книгами и каталожными карточками, строгие в своей тишине залы для занятий с рядами массивных столов, отделенных друг от друга конторками с крепящимися на них уютными зелеными лампами.

Сидя в одном из таких залов, Ирина готовила материал для будущей передачи о декабристе Иване Анненкове и француженке Полине Гебль, оставившей ради любви все – родину, свободу, маленькую дочь – и отправившейся вслед за возлюбленным в сибирскую ссылку. Но не успела она прочитать и двух страниц воспоминаний их дочери Ольги, как услышала прямо над ухом чей-то шепот: