Олег Рой - Мужчина в окне напротив

– Алл, ты что, в одиночку напиться собираешься? – встревожилась Ирина.

– Почему в одиночку? Ты ж со мной выпьешь?

– Я за рулем, дорогая.

– Ну так останешься у меня, завтра вместе на работу поедем.

– Мне завтра с утра в библиотеку надо, в Историчку…

– Да ну тебя! А еще подруга называется! Ладно, жди, сама сейчас приеду…

Ира нажала кнопку отбоя и вернулась в гостиную. Сняла, осторожно скомкав, грязную газету с подоконника и уже направилась в ванную мыть руки, когда снова зазвонил телефон, на этот раз городской.

– Ирочка, детка, ты только не расстраивайся, – затараторила в трубку мама.

– Что еще случилось? – испугалась дочь.

– Понимаешь, я сегодня говорила с Левой и… В общем…

– Да что такое, мам?

– Как бы это тебе сообщить… В общем, ты ему не понравилась…

– Ну не фига ж себе! – Ира даже рассмеялась. – Неужели он прямо так и сказал? – Она почти слово в слово повторила то, что говорила несколько минут назад Алле.

– В том то и дело! – Чувствовалось, что мама сама возмущена до глубины души. – Прям так и заявил. «Не понравилась мне ваша дочь, я предпочитаю женщин поинтереснее». Нет, ну эти современные мужчины совсем обнаглели! Пользуются тем, что они в дефиците, и вообще всякий стыд теряют! Ты, солнышко, только не расстраивайся!.. Ты у меня все равно самая лучшая!

– Да было бы из-за чего расстраиваться! – фыркнула Ира. – Тоже мне Ален Делон! Лобзиком выпиливает… И собака у него, да еще бультерьер… Да ну его совсем, этого Леву-корову!

– Ну слава богу! – облегченно выдохнула мама. – Хорошо, что ты не переживаешь. А мы тебе другого найдем. Какого захочешь.

– Не, мам… – вздохнула Ирина. – Такого, как я хочу, не найдем. Такие все вымерли в девятнадцатом веке… Я хочу романтики, понимаешь? Чего-то необычного, чтоб с приключениями, любовными письмами, взволнованными объяснениями и серенадами под балконом… А не такого, который толкнет тебя тележкой в супермаркете и даже не извинится.

Мама некоторое время помолчала в трубку, а потом ответила очень серьезно:

– Хорошо, дочка. Я что-нибудь придумаю.

Тогда, в юности, кое-как пережив несчастную любовь к Сереже, Ира решила кинуть все душевные силы на учебу. Как раз в то время, в конце восьмидесятых, система образования в России начала меняться, кроме всегда считавшихся престижными школ с углубленным изучением языков или математики, стали возникать и другие специализированные учебные заведения – гимназии, колледжи, лицеи. В одну из подобных гимназий с гуманитарным уклоном Ире настоятельно рекомендовала поступить классная руководительница – биологичка.

– У вашей девочки очень хорошие литературные способности! – внушала она Александре. – Я это вижу по каждой ее творческой работе. А в нашей школе, скажу вам по секрету, преподавание русского языка и литературы в старших классах оставляет желать лучшего. Тамара Георгиевна, русичка, человек старой закалки, всю классику дает исключительно через призму темы пролетарской борьбы и руководящей роли коммунистической партии. Ничего хорошего она Иринке дать не сможет, только загубит ее талант, между нами говоря, конечно. А в той гимназии, я это точно знаю, очень сильное преподавание гуманитарных предметов, по новейшим методикам.

– Но ведь туда, наверное, не поступить без знакомства… – сомневалась Саша.

– Да что вы говорите, Александра Петровна! Сейчас уже другие времена. Никакого блата, нужно только хорошо сдать экзамены. У Иры это получится, я не сомневаюсь. Позанимается как следует – и все будет в порядке, покорятся любые вершины.

Мама с дочкой долго обсуждали дерзкую, но такую соблазнительную идею, и решили все-таки попробовать. Весь восьмой класс Ира старательно училась целыми днями, позволяя себе лишь небольшие перерывы на отдых и мечты. Читала не только программную, но и другую художественную и специальную литературу, штудировала историю и русский, совершенствовала английский с помощью репетитора, на которого Саша с большим трудом выкраивала деньги из скудного семейного бюджета. И старания увенчались успехом – Ира Боброва сдала экзамены на отлично и была зачислена в девятый класс гуманитарной гимназии на Юго-Западе. Увидев свою фамилию в списке, сначала даже не поверила своим глазам. А потом ехала домой на автобусе, вся светилась от гордости и жалела только об одном – о том, что Сережа ничего не знает…

Учиться в гимназии оказалось не в пример лучше, чем в старой школе. Ненавистные Ире точные науки здесь были сведены к минимуму, упор делался на другие предметы, которые она любила – языки, литературу, историю, обществоведение. Классы небольшие, к каждому ученику индивидуальный подход, программа гораздо интереснее, чем раньше, учителя все сплошь яркие личности, влюбленные в свое дело и умеющие увлечь своим предметом учеников. Большинство ребят шли на учебу с удовольствием, чего в обычной школе практически не бывает. Жизнь вне уроков тоже была несравнимо интереснее, постоянно какие-то праздники, вечера, диспуты, экскурсии. Единственное, что расстраивало Иру и ее подруг, – в гимназии было очень мало мальчиков, в их классе всего только пять. И при этом двое – очкарики-отличники, вечно уткнувшиеся в книжку. Из-за оставшихся трех мальчиков между одноклассницами постоянно шло отчаянное соперничество, в которое Ира даже не совалась. Ну его, себе дороже… Тем более что, едва забыв Сережу, она вновь влюбилась – в курсанта военного училища. Это случилось в апреле девятого класса, когда в гимназии решили устроить весенний бал и пригласить на него курсантов. Целый месяц накануне школа была охвачена радостной суматохой, каждую перемену на всех этажах звучала музыка, гимназистки и немногочисленные гимназисты прямо в коридорах учились танцевать вальс. Бала ждали с таким волнением и так старательно готовились к нему, что, как это нередко случается, процесс подготовки вышел куда более значительным, чем само событие. Праздник как-то на удивление быстро закончился и во многом разочаровал. Курсанты оказались совсем не такими бравыми красавцами, как представлялось девчонкам, и вальсировать почти никто из них не умел. Ребята предпочитали быстрые современные танцы и «медляки», два из которых Ира танцевала с высоким голубоглазым брюнетом. По иронии судьбы его тоже звали Сережей… После бала он проводил ее до автобусной остановки и записал ее номер телефона прямо на пачке «Столичных» сигарет. Но сколько Иринка ни ждала – так и не позвонил.