Анатолий Отян - Добро Наказуемо

Уборщицей в гостинице оказалась худая, высокая полячка, женщина средних лет с немецкой фамилией Краузе, которая сразу начала себя вести так, как будто всю жизнь проработала в одесской гостинице "Большая московская", что на Дерибасовской. Нахальная, не терпящая возражений, она видела в постояльцах людей, которыми можно командовать, не встречая с их стороны сопротивления.

— Камандоза из женского концлагеря «Равенсбрюк», — говорила о ней Вера.

Видя, что жильцы безропотно переносят её хамство, фрау Краузе, разговаривая с Верой сорвалась на крик.

— Ты чего здесь разошлась? — не выдержал Семён, обращаясь к ней по-русски, — ты кто такая? Уборщица? Так убирай. Грязь здесь развела.

Семён показал на грязный тепих, и провёл пальцем по перегородке душевой, куда Вера не достала, вытирая пыль. Он сунул палец с пылью под нос фрау Краузе, и та всё поняла, фыркнула и вышла из комнаты.

— Теперь она нас достанет, — посетовала Вера.

— Да пошла она! Нам давно ей надо было объяснить по-русски.

К удивлению Веры, Краузе принесла ведро с тёплой водой, шампунь и стала отмывать пятно на полу.

— Нам учитель литературы в школе говорил, что на хамство нельзя отвечать хамством. Нужно, дескать, перетерпеть и своим примером отучить хама хамить. Но как, видишь, Вера, более действенно обратное. Надо хама поставить на место.

— Ваш учитель был прав. Ты ей и не хамил. Просто чётко обозначил рамки её поведения..

На следующее утро после приезда они поехали в центральный Социаламт. И опять всему удивлялись. Поражала тишина движения трамвая и чистота в нём, благожелательность людей, с улыбкой показывающих, как в кассе-автомате приобрести билет. Один мужчина показал Вере, что надо сумку с деньгами держать покрепче, а то её могут "цап царап" и сам засмеялся, зная что его поймут. Он даже спросил:

— Sie sind Russisch (Вы русские?), — и получив утвердительный ответ, закивал головой, показывая всем видом, что оказался полезным молодым людям — иностранцам.

Социаламт представлял собой многоэтажное здание с дежурным на входе. Он посмотрел документы и сказал, что им надо подняться лифтом на седьмой этаж к господину Петри. Лифт тоже работал бесшумно, без толчков и казалось, что он стоит на месте. В коридоре, возле дверей с надписью "Herr Petri" стояли стулья и на них сидели люди, разговаривающие по-русски.

Вера и Семён стали спрашивать, как их поймёт чиновник, который их будет принимать, и им ответили, что Петри несколько лет работал в Москве, русский знает не хуже их и очередь занимать не нужно, он вызовёт тогда, когда назначил термин.

Ровно в девять часов из двери вышел молодой, чуть рыжеватый человек со специальной небритостью и сказал на русском языке:

— Господа Котик, — и увидев поднявшихся Семёна и Веру, продолжил, — прошу вас.

В течении двух часов, переходя из кабинета в кабинет, семья получила направления на прописку и на биржу труда (арбайтсамт), направление на склад для получения необходимого инвентаря, посуды и постелей, им назначили денежное содержание и сразу выдали деньги вперёд за месяц. Им очень помогало то, что Вера сносно знала английский. Оказывается, все без исключения сотрудники социаламта и как позже выяснилось, и других учреждений, а также многие продавцы магазинов знали английский.

Всё было для Котиков удивительно. И то, что когда они заходили в любой кабинет, принимающий их чиновник вставал из-за стола, здоровался за руку и предлагал сесть, и то, что терпеливо разбирались с ними по всем вопросам и то, что не гоняли с бумагами на подпись вышестоящему начальству, а подписывали сами и, ставили штампы, и то, что у каждого на столе стоял компьютер, которых в Одессе тогда были единицы.

— Мы прилетели на другую планету, — сказал Семён, когда они вышли на улицу.

— Я даже не предполагала, что такое возможно. Мы привыкли, что нас можно держать согнувши в три погибели у окошка, за которым сидит мужик или баба — хозяева твоей судьбы.

У первого же телефона-автомата, из которого можно звонить в любой конец планеты, Вера позвонила своим родителям.

— Верунчик, это ты? Я второй день сижу, жду от тебя звонка, как вы там? — с тревогой в голосе, почти плача спрашивала Веру мать.

— Мамочка, ты не представляешь себе, как здесь всё хорошо.

— Как Рита? Не заболела?

— Рита, скажи два слова бабушке.

— Бабуля, здравствуй. Я видела сегодня тётю с маленьким серебристым пуделем. Что? Всё хорошо.

— Мама, мама, — продолжала Вера, я подробно всё напишу. Звонить дорого, но я буду. Тебе позвонит Сенина мама, расскажешь ей. Целую.