Тим Паркс - Дорогая Массимина

И тут его осенило.

ДЕНЬГИ НУЖНО ОБЕРНУТЬ В БУМАГУ И ПОЛОЖИТЬ В ОБЫЧНУЮ ДОРОЖНУЮ СУМКУ ПОД СТОПКУ АККУРАТНО СЛОЖЕННОЙ ОДЕЖДЫ. СУМКА ДОЛЖНА ЗАКРЫВАТЬСЯ НА МОЛНИЮ, И ТОЛЬКО. НИКАКИХ ЗАМКОВ, БОМБ ИЛИ ПОДВОХОВ. ПЕРВОЙ ЕЕ ОТКРОЕТ МАССИМИНА. ВЫ ПОЛОЖИТЕ СУМКУ НА БАГАЖНУЮ ПОЛКУ В ПЕРВОМ ПО СЧЕТУКУПЕ ПЕРВОГО КЛАССА ЭКСПРЕССА МИЛАН-ПАЛЕРМО, КОТОРЫЙ ОТПРАВЛЯЕТСЯ ИЗ МИЛАНА В…

Надо уточнить время и определить день. Последнее, разумеется, зависит от того, когда он отправит письмо.

…ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ НАХОДИТЬСЯ НИ В КУПЕ, НИ В ПОЕЗДЕ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ НАША МАЛЕНЬКАЯ ДРАГОЦЕННОСТЬ НИКОГДА НЕ УВИДИТ СВОБОДЫ.

Поневоле почувствуешь себя жестокосердным, коли из-под твоего пера выходит такое, но ведь иначе и не напишешь письма с требованием выкупа.

ВТОРОЙ ВОЗМОЖНОСТИ У ВАС НЕ БУДЕТ! ЯСНО? БОЛЬШЕ ПИСЕМ ОТ МЕНЯ…

Нет. Не от меня. От нас.

…ОТ НАС НЕ ЖДИТЕ. ТОЛЬКО СВОЮ ДОЧЬ. ЖИВУЮ ИЛИ МЕРТВУЮ. ВЫБОР ЗА ВАМИ.

Моррису подумалось, что можно уговорить Массимину расписаться под письмом отцу, а затем вырезать подпись и наклеить ее на окончательный вариант письма. Дабы доказать им, что она жива. Но это слишком хитро. Они ведь могут задаться вопросом, почему ее не заставили подписать оригинал. Поэтому он решил подписаться сам: I VENDICATORI DELLA POVERTА . [46]

Неплохо звучит. Загадочно и с намеком на терроризм. Настоящий ложный след. И тут ему в голову пришла еще одна мысль.

В ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ТОГО, ЧТО МАССИМИНА ЖИВА И НАХОДИТСЯ СО МНОЙ, Я ПОПРОСИЛ ЕЕ РАССКАЗАТЬ МНЕ НЕЧТО ТАКОЕ, ЧТО ИЗВЕСТНО ТОЛЬКО ЕЙ. ТАК ВОТ, ЕЕ МАТЬ ДОЛЖНА КАЖДУЮ НОЧЬ ПО МЕНЬШЕЙ МЕРЕ ПЯТЬ РАЗ ВСТАВАТЬ В ТУАЛЕТ ИЗ-ЗА БОЛЕЗНИ МОЧЕВОГО ПУЗЫРЯ, КОТОРОЙ СТРАДАЕТ УЖЕ МНОГО ЛЕТ. ОБ ЭТОМ НЕИЗВЕСТНО НИКОМУ, КРОМЕ ВРАЧА И ЕЕ РОДНЫХ.

Это отобьет у них охоту показывать письмо репортерам!

– Сорок пять тысяч лир, – сказала парикмахерша, с улыбкой оглядывая свое творение.

О, с волосами Массимины он ошибся так же, как в свое время с бронзовой статуэткой Грегорио. Короткие, выкрашенные хной и уложенные волнами волосы шли Массимине даже больше – с новой стрижкой она выглядела прелестно, а длинная прядь, падавшая на лицо, придавала ей сексуальности. Лицо девушки действительно округлилось, но лишь выиграло от этого, в нем прибавилось живости и озорства, а открывшиеся маленькие ушки были настоящими жемчужинами. Кто бы мог подумать?.. Он и не подозревал, что эта девчонка так преобразится. Признаться, он всерьез опасался, что стриженая Массимина окажется существом примитивным и тошнотворно вульгарным, так что ему будет неловко показываться на людях в ее компании. Впрочем, с бровями он не промахнулся. Выщипанные тонкие дуги согнали с ее лица ребячливое выражение, придали легкий намек на искушенность. Но хорошо ли получилось, плохо ли, не в том суть, главное – Массимина, черт бы ее побрал, стала неузнаваемой!

– Такая куча денег, Морри! – надулась она.

Они вышли из парикмахерской на раскаленный воздух; перед ними расстилались ослепительно белые пляжи Римини.

– Но ты выглядишь изумительно! – воскликнул Моррис (вот именно, изумительно непохожей на саму себя) и, накрытый волной внезапно нахлынувшей эйфории, наклонился и звучно поцеловал девушку в краешек губ. И ему понравилось!

– Морри! – Она прильнула к нему, провела тонким пальцем по его груди. – Знаешь, ты впервые поцеловал меня.

– Не может быть!

– Иногда я думаю, а любишь ли ты меня, ты всегда такой сдержанный.

Массимина снова надула губы. Как же, думает! В действительности-то она вовсе не задает себе таких вопросов. Наверняка ведь считает, что заполучила его навеки, достаточно вспомнить униженное письмо, что она накропала своей мамаше. И надулась только потому, что по пути попалась витрина, в которую можно взглянуть и оценить, идут ли надутые губки к ее новой прическе. Тщеславие, одно тщеславие. Но, право, обиженное выражение ей к лицу.

– Я просто не хочу, чтобы ты подумала, будто я подталкиваю тебя к тому, о чем ты можешь потом пожалеть. – Витиеватый ответ у Морриса был заготовлен давным-давно. – Кроме того, я же англичанин. Ты ведь знаешь, какие мы, англичане. (А будь он французом или кем еще? Но для этой дурехи подойдут любые оправдания.)

– Come sei comico, Morri , – прощебетала Массимина. – Come sei comico! Ti amo sai . [47]

И рука об руку они спустились по каменным ступеням на обжигающий песок и углубились в разноцветье пляжных зонтов. Сейчас Морриса беспокоило только одно: глядя на многочисленных любительниц загорать топлесс, Массимина, чего доброго, возжелает последовать их примеру. С недавних пор его подопечная просто одержима авантюризмом (мало того, что бежала из дома, так еще и волосы остригла), а если она, со своими буферами, снимет лифчик, то поглазеть сбежится весь пляж, и уж тогда-то они точно окажутся в центре всеобщего внимания.