Тим Паркс - Дорогая Массимина

Шейх Шактиар,

Ваше любимое чадо в руках Борцов за свободу бедуинов, которые, не колеблясь, обрекут его на самую печальную судьбу, если Вы не выполните наши требования! Еще до того, как в третий раз зайдет солнце, Вы должны положить тысячу динаров золотом, завернутых в верблюжью шкуру, на могилу Жестокого Абдуллы в оазисе Уаджакуд. Но если Вы станете хитрить, судьба Вашего сына будет решена и он встретится со своими подлыми предками еще до того, как нынешняя луна сойдет на нет.

Мстители ислама.

Эта восхитительная по своей глупости записка привела Морриса в полный восторг. Она идеально подходила в качестве первого удара. Вплоть до последнего верблюжьего волоска. Ничто так не пугает, как откровенный фарс, когда не знаешь, верить в эти бредни или расценивать их как идиотскую шуточку.

Моррис натянул резиновые перчатки и принялся кромсать книжные листы.

Надо лишь заменить «сына» на «дочь» (на первой странице Агаты Кристи имелась какая-то дочь) и «его» – на «ее». Вместо «Борцов за свободу бедуинов» Моррис наклеил несколько вопросительных знаков, а «тысячу динаров золотом» пересекла по диагонали реплика комиссара Мегрэ: «Мы уточним этот вопрос, когда до него дойдет очередь». Вот так. Конверт он купит в городе, возьмет его через носовой платок, а адрес надпишет печатными буквами, прямо там, на почте, устроившись за свободной конторкой. Современная наука, конечно, творит чудеса, но при таком скрупулезном подходе его невозможно будет уличить. Полиция ведь понятия не имеет, что похитители – не итальянцы, скорее всего карабинеры решат, что это дело рук одной из местных уголовных шаек. Бог свидетель, таких в благословенной Италии хватает.

Оставался один маленький вопрос. Моррис от возбуждения даже прикусил губу. (Наконец-то он ведет яркую жизнь, для которой создан!) Нужно представить неоспоримое доказательство, что Массимина действительно у него. Какую-нибудь мелочь, тонко намекающую на это, и тогда письмо, на первый взгляд грубый розыгрыш, превратится в угрозу. Он вскочил, подошел к книжной полке и нашел в англо-итальянском словаре сначала слово «родинка», а затем «подмышка».

Он уже взялся за ножницы, когда до него дошло его безрассудство. А что, если полиция вычислит издание, установит, что похититель воспользовался английским словарем? Нет! Он быстро прошел в спальню, забрался на стул и принялся рыться в вещах прежнего жильца, сваленных на антресолях. Моррис помнил, что ему как-то попадался на глаза орфографический словарь итальянского языка, и вскоре пальцы нащупали увесистый том. Отлично! Потребовалось всего две-три минуты, чтобы отыскать нужные существительные, вырезать их и соединить с глаголом и парой предлогов, взятых из романов.

Lei ha un neo sotto l'ascella sinistra.

У нее слева под мышкой родинка. Блестяще!

Моррис вложил письмо в газету и начал методично прибирать. Детективы отправятся вместе с мусором в помойку; одежду и всякие мелочи он упаковал во второй свой чемодан и три картонные коробки, после чего отволок скарб на чердак. В квартире из его вещей осталась лишь дешевая бронзовая статуэтка из дома Грегорио, с привычной грацией изгибавшаяся на книжной полке в гостиной. Оставлять ее здесь было откровенной глупостью, даже безумием. Правда, с самого начала этой авантюры Морриса не покидало смутное ощущение, будто боги благоволят безумцам, отдавшимся воображению, а вовсе не тем осторожным умникам, что не способны играть ва-банк. И пусть папочка сколько влезет называет его теперь маргариткой и педрилой! Моррис улыбнулся. Он пустил свой хлеб по водам (что бы это ни значило) и отныне стал заложником судьбы.

Час спустя Моррис вышел на автобусной остановке в Квиндзано, поднялся по короткому, но крутому серпантину, вившемуся над маленькой площадью, и позвонил в огромные чугунные ворота, перегораживавшие подъездную аллею к дому семейства Тревизан. В объектив маленькой телекамеры он послал честный и открытый взгляд.

– Sono io, Morris . [41]Я прочел газеты и сразу же поспешил к вам.

Замок тихо щелкнул, и ворота автоматически распахнулись. Моррис зашагал между цветущими магнолиями по дорожке из белого камня. Стоял испепеляющий зной, так что ему простят капельки пота, скатывающиеся по вискам.

Менее чем через две минуты синьора Тревизан уже звонила инспектору Марангони. Инспектор хотел, что Моррис немедленно явился к нему в квестуру, но синьора Тревизан настаивала, чтобы инспектор пришел сам. Нет, у нее еще не было возможности поговорить с молодым человеком. После недолгого спора инспектор согласился приехать.