Валерий Попов - Нарисуем

– Такой, понимаешь, порядок у нас, – снизошел наконец с объяснением Пека. – Еще когда Кузьмин у нас первым был…

Опять он.

– Сразу, как назначили, решил Кремль поразить. Так карьеру и делал. «Заполярное молоко»! На всю страну прогремел. Тут на теплых источниках построил коровник. Траву, правда, сперва серпом по кочкам приходилось срезать. Потом научились выращивать. Залил всех молоком! Обычную-то работу кто оценит? А он на этой славе в Москву взлетел. А молоко оставил.

Столь заботливой заботы партии раньше не ощущал.

– А кто-нибудь кроме меня тут пьет его?

– Ну дети само собой. А остальной народ к молоку тут как-то не привыкши. Тогда Кузьмин что учудил? Издал приказ: к каждой бутылке спирта принудительно продавать три литра молока. Без этого – нет! Ну, хлебнешь?

У забора уже валялась «первая ласточка». Я бы тоже прилег.

– Нельзя им, – с болью Пека произнес. – Организм их не расщепляет спирт. А наш расщепляет.

– Хорошо.

Часа три с ним уверенно расщепляли, потом вдруг новое поступило предложение.

– Хочешь, конец света тебе покажу?

– Уже?

– А чего ждать?

– Тоже верно.

После изматывающего перелета, после бесконечного «дня», который длится уже часов сорок, – чего еще пожелать?

– А не поздно… в смысле, по времени?

– Тут это все равно.

Тоже верно. К концу света не опоздаешь.

Сели в его «Москвич» цвета серой белой ночи, что царила вокруг.

– А ГАИ? – пробормотал я.

– Тут дороги у нас – максимум тридцать километров. Так что ГАИ – излишняя роскошь для нас.

Затряслись.

– Вся дорога такая? – клацая зубами, спросил.

– Да БелАзы раздолбали!

К концу света, наверное, такая дорога и должна быть.

По бокам то и дело уходили вниз гигантские воронки, как лунные кратеры.

– Карьеры! Кто работает тут – называем «карьеристы».

Там, возле дна, машинки казались крохотными, а здесь, сделавшись огромными, шли на нас, как циклопы (кабинка смещена влево, как единственный глаз).

– Сила! – воскликнул я.

– А! В полкузова идут! – прокричал Пека. – Разбитой социализм!

Проехали. Встали в полной тишине.

– Вот. Тут у нас арктическая тундра сменяется высокоарктической.

Торжественно помолчали. Там-сям торчали кверху черные «пальцы» – кекуры, выбросы лавы. Могучий пейзаж!

Проехали еще. Резко остановились. Крики птиц.

– Все?

– Дальше хочешь? Только вниз! Пятьсот метров всего.

Из машины я на карачках, осторожно вылезал – как бы не сверзиться. Пека щегольски встал над самым обрывом. Чуть ниже в серо-жемчужный океан уходили два длинных мыса – слева и справа от нас.

– Руки, – пробормотал я.

– Ноги! – Пека уточнил: – Ноги называются – Левая и Правая Нога.

Голоса наши на просторе, не отражаясь ни от чего, звучали тихо.

Между протяжными вздохами моря доносился птичий гвалт со скал, невидимых нами.

– Ну пошли? – я шагнул в сторону правого мыса.

– Стоп. Сперва подумай чуть-чуть.

– О чем?! – азартно произнес я.

– Однажды, по дури тоже…

– Спасибо тебе.

– Пошел – так вернуться не смог – налетел туман, все ледяной кромкой покрылось. Соскользнешь – и туда! На карачках возвращался.

– Бр-р… А что это за скелеты там? – На спуске мыса к морю белели огромные костяки.

– Китовые челюсти. Чукчи-морзверобои жили. Большого кита за двадцать минут разделывали – оставался только скелет. Челюсти – как каркас для чума. Шкурой покроют – и живи!

Не хочу!

– Ну и как шла добыча здесь?

– Нормально. Нерпа всегда тут, моржи на несколько месяцев уходят, потом возвращаются. Еще киты. Настоящий морохотник на любого зверя кидается не колеблясь!

Глядя на челюсть, можно себе представить размер кита! И отвагу охотника!

– Вот тут, – он с грустью узкий галечный пляж указал, – была забойная площадка котиков. Загоняли сюда – и били!

– А где ж всё теперь?

Пека молчал. Океан равнодушно шумел… Там же, видимо, где все, что было, и где скоро будем все мы… Величие картины настраивало на возвышенный трагический лад.

Пошел снежок, занося все пухом. Это июнь!

– А там что за пепелище? – указал я на Левую Ногу.

– То РЛС, радиолокационная станция была, за океаном следила, за ракетами, которые мог кинуть на нас коварный враг. Сгорела в прошлом году.

– Враги?

– Какие, на хер, враги? Комиссия из Москвы. Контролировать приехали. Ну и сожгли.

– Странный способ контроля.

– Какой есть… Устроили им тут охоту на белого канадского гуся, прилетает аж из Канады гнездиться и яйца высиживает на голой скале – сидит зачастую всего на одном яйце. Подвиг совершает. И тут с моря приходит снежный заряд, заносит их, только шеи торчат, но пост свой не покидают. Ну, белый песец этим пользуется – бежит и на ходу им шеи стрижет – рядами просто. Про запас!