Алексей Рыбин - Фирма

Зазвонил внутренний телефон, Гольцман поднял трубку и услышал голос секретарши.

– К вам Игнат, Борис Дмитриевич.

Борис Дмитриевич чертыхнулся и, сбившись со счета, бросил на стол пухлую пачку двадцатидолларовых купюр.

– Чего ему надо? Нет меня. Скажи – занят… Уехал… Не знаю, сама думай. Все, не беспокой меня ближайшие полчаса!

Как только он положил трубку, дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник Игнат собственной персоной. Не останавливаясь и не здороваясь, он, захлопнув ногой дверь, подошел к столу Гольцмана, придвинул кресло и уселся напротив Бориса Дмитриевича с совершенно хозяйским видом.

– Ты что? – изумленно спросил Гольцман. – Ты что, Игнат, себе позволяешь?

– Не будем месить воду в ступе, – заявил Игнат. – Снимай концерт, Боря.

– Что?!

То, что сказал Игнат, было вне понятия реальности. Снимать сегодняшний концерт было невозможно. Ни при каких обстоятельствах. Мало того что все билеты были проданы, но в данный момент к стадиону приближалась на четырех "мерседесах" делегация Союза прогрессивных либералов, заплатившая за свою рекламу большие деньги… И даже не в деньгах, собственно, было дело, хотя и в них тоже. Дело было гораздо более серьезное… Дело было в политической ситуации и в зависимости от нее бизнеса Гольцмана, да и самого физического существования Бориса Дмитриевича.

– Что ты сказал?

– Что слышал. Снимай, говорю, концерт. Его все равно не будет.

Гольцман сглотнул комок, подступивший к горлу, и потянулся к телефонной трубке.

– Спокойно! – тихо вскрикнул Игнат. Он одним прыжком вылетел из кресла, оказался рядом с Гольцманом, вырвал из его руки трубку, положил на аппарат, вытащил из собственного кармана мобильник, набрал несколько цифр и протянул Борису Дмитриевичу – все это в какие-то секунды.

– Кто там? – невпопад спросил Гольцман, машинально беря трубку из рук бандита.

– Там Моня. Твой администратор. Он сейчас на стадионе. Поговори с ним. Он тебе доходчивей объяснит…

– Что? При чем тут…

Гольцман услышал в трубке голос Мони и махнул рукой на Игната – мол, иди ты куда подальше…

– Игорь? Что там у тебя?

– Борис Дмитриевич? Это вы?

– Я, я… Говори, что там происходит? Тут у меня какие-то… Короче, что?

– Труба, Борис Дмитриевич! Полный аллес! Все билеты арестованы!

– Что это значит?

Лицо Гольцмана стало наливаться революционным багрянцем. Он был профессионалом и уже понял, что сейчас услышит. Понял, но только до самой последней секунды не хотел в это верить.

– Никого не пускают на стадион, Борис Дмитриевич. Тут ревизия из налоговой инспекции… Полиция, все дела… Короче, все билеты, которые куплены через кассы, – фальшивые…

– Я сейчас приеду! – рявкнул Гольцман. – Сейчас все решим. Потом будем разбираться.

– Тут еще, – начал Моня, и Гольцман понял, что самое страшное впереди.

– Что? – спросил он тихо.

– Артисты бастуют.

– Как?!

– Говорят, что это подстава. Для того чтобы мы… то есть вы… ну, то есть "Норд"… заработали денег… Что никакой это не памятный концерт, а кидалово… И что они на сцену не выйдут. Они уже уезжать собираются. Все. И Рената, и даже "Совы" наши… Вообще все. Как сговорились.

– Никого не выпускать! – заорал Гольцман, заметив, как усмехнулся Игнат, следивший за разговором. – Никого! Запереть! Я сейчас буду!

Борис Дмитриевич швырнул трубку на пол. Игнат, ловко изогнувшись, поймал ее на лету и сунул в карман.

– Вы бы осторожней с чужими-то вещами, Борис Дмитриевич… Ну как, проясняется что-нибудь?

– Да, – ответил Гольцман. – Мне кажется, проясняется. Мне кажется, милый друг, что это наезд. Я правильно понимаю?

– Что за выражения, Борис Дмитриевич! Что за жаргон! Вы же уважаемый человек, солидный бизнесмен…

– Хватит мне лапшу вешать! Хватит! Что за номера? Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Ты представляешь, мальчик, с кем связался?

– А вот хамить не надо, Борис Дмитриевич. Не надо. Я, может, по сравнению с тобой и мальчик, да только охрана твоя чего-то мне поперек дороги не встала, и на стадионе тоже… Все тихо-набожно.

– Славно, славно… А что от меня-то вам нужно? Зачем ты срываешь концерт?

– А кто сказал, что я тебе концерт сорву? Ничего похожего. Дам отмашку – будет концерт. Не дам – не будет. И заплатишь неустойку как миленький. Я-то знаю, кому тебе платить надо. Не знаю, правда, сколько, но, думаю, немало.

– Все вы знаете, все умеете… Так какого хрена тебе от меня надо?

– Как это – какого? Большого.