Алексей Рыбин - Фирма

"Жить-то надо", – покачивая головами, говорили умудренные возрастом авангардисты и печально улыбались, когда видели на экранах телевизоров свою подружку Раису, которая в окружении спортивного вида прыгающих мальчиков и девочек, похожих на мальчиков, открывала рот под фонограмму, солнечно улыбалась и всем своим видом показывала, что ей очень хорошо и лучшей жизни она никогда не могла себе представить.

"Жить-то надо".

Авангардисты с сожалением переключали каналы телевизоров, но Раиса была всюду – "Песня года", концерт, посвященный Дню милиции, День города, выступление перед солдатами в одной из "горячих точек".

"Жить-то надо"…

Примерно через месяц после того, как Портнов узнал о решении "Каданса", он включил телевизор и увидел улыбающуюся в микрофон Раису. За ее спиной весело выплясывали разнополые "движущиеся обои", а за их точеными фигурками Леша разглядел лица своих друзей. Лица эти всего за месяц успели невероятным образом пополнеть, они были равнодушны и блестели, словно покрытые лаком.

Вот тогда и пришло решение.

– Все, Валя, – сказал он, отодвинув от себя тарелку с безвкусной котлетой-полуфабрикатом. – Все. Иду в большой бизнес. Раз пошла такая пьянка…

– Давно пора, – ответила Валя. – Только в какой? Что ты делать-то будешь?

– Займусь продюсерской деятельностью.

– Господи ты боже мой! – Валя с грохотом бросила тарелку в раковину. – Я-то думала, тебе что-нибудь дельное на ум пришло… А ты снова… Когда же этому настанет конец?..

Несмотря на все свои творческие неудачи, Леша Портнов пользовался в музыкальном мире столицы уважением и имел определенный авторитет, не говоря уже о том, что он знал всех и все знали его. А многие по-настоящему любили.

Спустя неделю, которая прошла в размышлениях о стратегии и тактике будущего продюсерского центра, Леша пришел к своему старому товарищу Марку Беленькому. Пока "Каданс" вел многолетнюю бесплодную борьбу за достойное место под софитами, Беленький вырос из внештатного газетного журналиста в главного редактора радиостанции, носившей скромное название "Главное радио".

– Что, ищешь молодые дарования? – спросил Беленький, глядя на измученного бессонницей приятеля.

– А ты откуда знаешь?

– Да работа у меня такая – все знать. На самом деле народ уже в курсе, что ты открываешь контору.

– Я еще ничего не открываю, – удивленно сказал Портнов. – Откуда такие сведения? Да у меня и денег нет на контору. Я так… если вдруг какая-нибудь команда интересная… Может, вместе поработаем… А контора – это же ломовые бабки.

– Ну, бабки-то найти можно. Ты парень шустрый.

– Ага. Шустрый. Только что-то моя шустрота меня не кормит.

– Ничего. Значит, время не пришло, – философски заметил Беленький. – Придет время – все окупится. Значит, ищешь талантливую молодежь?

– А ты можешь что-нибудь предложить?

– Могу, – сказал Беленький и зевнул. – Этого добра навалом. Каждый день приносят свои шедевры.

– Давай поглядим, – деланно-равнодушно произнес Портнов.

Портнов не был наивным человеком, как не был и дилетантом. За долгую жизнь в музыке Леша держал в руках тысячи демо-кассет и некоторые из них даже слушал. В девяносто девяти случаях из ста это был абсолютно непригодный материал. Абсолютно! Ни слуха, ни голоса у певца, полное отсутствие умения играть на инструментах, не говоря уже о композиторском и поэтическом даре. Последние две вещи, как правило, даже рядом не лежали с этими демо-кассетами. Все кассеты, которые вручали ему после концертов поклонники, Портнов обычно выбрасывал, не слушая. И знал точно, что ничего не потерял.

Сейчас ситуация была иной. То, что могло оказаться у Беленького, уже прошло, фигурально выражаясь, первый тур прослушивания.

По незыблемым правилам, демо-материалы, идущие "из народа", сначала попадали на суд младших редакторов, и те отсеивали явную "некондицию". Чаще всего для того, чтобы понять, что место кассеты в мусорной корзине, хватало первых десяти секунд. Но вообще редакторы ленились слушать кассеты, расценивая их как неуважение к своим персонам. "Нормальная группа, – говорили они, – сразу делает сидюк. Это только маромои всякие еще на кассеты пишут". Беленький был другого мнения, но не спорил с девчонками-редакторами. Действительно, если ежедневно вбивать себе в уши такую лавину самодеятельной музыки, можно и впрямь с ума сойти.

– А чего глядеть? – сказал Беленький. – На. Домой возьми. Только здесь, ради бога, не слушай. Это все полный отстой.