Дмитрий Савочкин - Марк Шейдер

В больнице меня три раза осмотрели и два раза сказали, что я родился в рубашке. Уже через несколько часов я сел на автобус, который ехал домой.

На запад.

Саня спросил меня, я, что, заминировал стадион?

Нет, отвечаю, не заминировал. Я всего лишь сделал один телефонный звонок, чтобы отметить годовщину первого официального теракта в истории Украины. На самом деле никакой бомбы на стадионе нет. Но ведь они об этом не знают.

Конечно, они могли бы просто меня проигнорировать, но теперь каждый звонок с информацией о том, что ИМЕННО НА ЭТОМ СТАДИОНЕ заложена бомба, будет приводить к эвакуации зрителей и переносу матча.

Саня спрашивает меня, зачем я это сделал.

Я рассказываю ребятам, что владельцы футбольных клубов и владельцы шахт – это одни и те же люди. Я рассказываю ребятам, как они сегодня делают деньги. Они продают уголь по заниженным ценам сами себе, а потом получают сверхдешевую сталь, которую спихивают на запад. Шахты между тем работают в убыток, и зарплату нам платят из госбюджета. Другая схема – все активы шахты под каким-либо видом выводятся за рубеж, после чего она объявляется банкротом, и всем шахтерам заявляют, что они не получат своих денег. Мы идем колонной на Киев, чтобы стребовать свои деньги с ничего не ведающих налогоплательщиков, Кабмин выделяет средства для реанимации шахты, и все забывают о выведенных активах. Но, конечно, коронным изобретением донецких бизнесменов стал бартер. Возможность не только не платить НДС, но и проводить любые товары по льготному налогообложению только потому, что они идут как бартер в обмен на уголь, – и это не говоря о том, сколько денег можно поднять, толкая товары, полученные по бартеру, на свободных рынках, просто забывая о том, что шахтеры ждут зарплаты.

Я понятия не имею, откуда я все это знаю. Но я знаю это так же твердо, как то, что на нищем Донбассе, где люди годами не получают зарплаты и пьют самогон, сваренный из картошки, живут богатейшие люди страны, да и всей Восточной Европы.

– Каждый раз, когда вы идете на Киев, – говорю я ребятам, – вспоминайте о том, что кто-то зарабатывает миллиарды, пока мы пьем водку и ждем задержанную зарплату.

Меня не мучают угрызения совести, когда я срываю матч «Шахтер» – «Таврия». Может, это хоть как-то ударит по карману тех, кто пьет кровь простых шахтеров.

В Древнем Риме во времена Тиберия солдата, который выпил, находясь на службе, связывали по рукам и ногам и вливали ему в глотку вино, и он, глоток за глотком, вынужден был его пить, пока желудок не раздувался. Тогда ему мечом вспарывали живот, освобождая всю жидкость.

Есть масса наказаний гораздо более суровых, чем то, которое понес я.

А я только было начал выходить на след заговора.

В царской России провинившегося солдата ссылали в Сибирь. Перед ссылкой его «наказывали шпицрутенами» – прогоняли сквозь строй и били стальными прутьями. Методично, шаг за шагом, удар за ударом. При Александре Втором давали тысячу ударов, при Александре Третьем – три тысячи, но все это негласно, потому что по закону положено было бить шесть тысяч. Шесть тысяч ударов стальными прутьями. Чертовски здорово, что я не служил солдатом в царской России.

Официально это называется «строгий выговор», и официально это означает, что я теперь как бы на испытательном сроке – еще одна оплошность, и мне вынесут «предупреждение о неполном должностном соответствии». То есть уволят. Или, скорее, понизят в должности, сейчас мало кого увольняют, ведь штат чудовищно недоукомплектован.

Но на самом деле это «проп*дон», и на самом деле это означает, что я начал заниматься совсем не тем, чем должен был, короче говоря – сунул нос не в свое дело.

Первый зам, как обычно, начал с перспектив развития угольной промышленности, но очень скоро перешел к делу. Он сообщил, что я слишком много внимания уделяю мифам. Я слишком активно ищу некоего Марка Шейдера, который на самом деле не более чем шахтерская байка. Я слишком много времени и сил трачу на то, чтобы собирать слухи о нем, искать осведомителей о каком-то несуществующем заговоре. И все это – в то время как на шахтах появилась новая дрянь, которая всерьез угрожает здоровью нации. Какой-то новый порошок: говорят, что это нацвай, но это не совсем нацвай – он желтого цвета и обладает сногсшибательной, убойной силой. Вот чем мне надо заниматься, а не бредить несуществующим Марком Шейдером. И почему это он, первый зам, узнает о новом порошке не от меня, а из своих, не имеющих никакого отношения к шахтам, источников? Разве я не должен представлять точные и полные отчеты ОБО ВСЕМ, что происходит на шахтах Западного Донбасса?