Акилле Кампаниле - В августе жену знать не желаю

– Это устроить легко, – ответил Арокле. И позвал: – Катерина! – Показывая Изабелле на старуху, занятую мытьем посуды и выглянувшую на зов, он добавил: – Это моя жена. Охотно дарю ее вам.

Но Джорджо Павони вовремя вмешался, не дав свершиться позорной сделке.

– Моей дочери, – объяснил он Арокле, – просто-напросто нужна почтовая карточка.

В немногих словах он рассказал историю с наставником, и Арокле, поглядывая на Изабеллу, пробормотал:

– Прекрасное и несчастное дитя!

Затем Павони направился к Уититтерли и, торжественно ему представившись, сказал:

– Позвольте поблагодарить вас. Вы оказали нам большую любезность, что согласились быть свидетелем.

Джедеоне предупредил его об этом любезном согласии морского волка. Поскольку Павони продолжал рассыпаться в уверениях вечной признательности, Уититтерли отрезал:

– Я же обещал. – Затем повернулся к Джедеоне и добродушно добавил: – Представляете, чтобы сдержать данное вам слово, я отказался от кучи прекрасных предложений принять командование новым кораблем. Но это уже неважно.

То была маленькая ложь капитана, желавшего еще более возвыситься в глазах своих друзей.

Они же сделали вид, что поверили ему, а Джедеоне сказал:

– Мне очень жаль. Если б я знал…

– Не смущайтесь, – воскликнул Уититтерли, – предложений у меня хватает. Как раз вчера вечером мне предложили место капитана на большом и роскошном океанском лайнере, который скоро будет спущен на воду; я веду переговоры с владельцем, Чиро Инсонья.

На этот раз Уититтерли не врал.

– Как зовут владельца? – переспросил Суарес, который просматривал утреннюю газету, чтобы не глядеть на Джедеоне, ставшего его смертельным врагом.

– Инсонья Чиро ди Дженнаро, – ответил капитан дальнего плавания, – из Парижа. Вы с ним знакомы?

– Нет, – ответил Суарес, – дело в том, что тут есть заметка, которая может вас заинтересовать.

– Объявление о спуске на воду? – спросил Уититтерли с живейшим волнением.

– Не совсем, – ответил старик. И прочитал вслух:

ПОДВИГИ СУМАСШЕДШЕГО. Неделю назад из местного сумасшедшего дома сбежал пациент Инсонья Чиро ди Дженнаро, из Парижа. По этому случаю мы ничего не писали, чтобы не волновать население, но сегодня рады сообщить нашим читателям, что опасный умалишенный пойман и возвращен в психиатрическую лечебницу.

– Какая жалость! – воскликнул Уититтерли. – Именно сейчас, когда он собирался передать мне под командование свой корабль!

Но к бравому капитану вскоре вернулось спокойствие, и когда Арокле объявил, что обед подан, все перешли в сад, где был накрыт колоссальный стол.

Глухую старуху водрузили на почетное место, а справа от нее сел Уититтерли. Вокруг расположились помолвленные, их родители, веселые купальщицы из Майами с мужьями, силач-гренадер, Джанни Джанни, Ланцилло – который время от времени вскрикивал «Откройте!» так, что его соседям постоянно приходилось его успокаивать, – семья Суаресов, другие постояльцы пансионата, матросы с «Эстеллы», которые страшно шумели, придя в веселое настроение при виде тарелок и многочисленных бутылок.

– Тише, ребята! – сказал им Уититтерли, растворяя в воде какие-то пилюли, которые он принимал для аппетита. – Не позорьте меня!

– Да пусть их! – заорал Павони, пребывавший на седьмом небе.

Он перешел в их компанию, приняв временное командование экипажем, чтобы руководить криками «за здоровье молодых!» и звоном бокалов.

Только Суаресы хранили мрачное молчание. Катерина думала о своей греховной любви, а мать вздыхала, глядя на праздник, который должен был предназначаться ее дочери. Что же до старика Суареса, то он, пристально и нахмуренно глядя на Джедеоне, уже несколько минут изображал жест, которым наливают в бокал содержимое воображаемой бутылки.

Джедеоне холодно передал ему графин с вином.

– Этот господин немой? – тихо спросил у него сосед.

– Нет, – ответил отец Андреа, – но после всего, что произошло, мы больше не разговариваем.

– Да бросьте вы! – закричал Павони. – Помиритесь! Обнимитесь!

Два друга попросили его на этом не настаивать, ибо ничто на свете на заставит их примириться. И в самом деле, некоторое время спустя все увидели, как Джедеоне, мрачно глядя на Суареса, приложив пальцы к губам, показал, что хочет закурить; Суарес крайне холодно передал ему сигарету; сильно нахмурившись, Джедеоне жестом показал, как он зажигает воображаемую спичку о воображаемую коробку; в ответ на это Суарес со свирепым лицом вручил ему коробку спичек.