Тибор Фишер - Книжный червь

Или все же началом был Париж? В Париже он оказался вместе с Томом. Двое старшеклассников, путешествующих налегке. В карманах — пусто, в душе чувство неуверенности. Они слонялись по городу, желая причаститься шикарной жизни и веселья. В Латинском квартале оказалось поразительно много гостиниц. Еще поразительнее было количество постояльцев в них. Часа два они ходили от двери к двери, прежде чем нашли гостиницу, где нашелся свободный номер. Незадача заключалась в том, что у них не нашлось денег за него заплатить. То был наглядный урок, почему в пик туристского сезона люди предпочитают заказывать жилье заранее.

Они трижды прошли мимо одной и той же книжной лавки; его поразило собственное самообладание. На четвертый раз он не удержался и предложил Тому все-таки зайти в магазинчик.

Он слышал о «Shakespeare Co» и примерно представлял, что это такое. Тогда, по молодости лет, он был достаточно невежествен, но все же подозревал, что Джойс и Элиот были мародерами от литературы. Едва он вошел в магазин, как глаза разбежались — столько здесь было всего. Но Тому было не до книжек: он направился к кассе и поинтересовался у скрючившегося за ней человечка, не знает ли тот какую-нибудь гостиницу, где можно переночевать. Они никогда не бывали в Париже, — тем более в этом магазине, но человек за кассой отнесся к ним так, словно они знакомы сто лет:

— Ребята, если вы и впрямь в пролете, можете переночевать здесь. Только, чур — на одну ночь.

Так свою первую в жизни ночь в Париже он провел в книжном. Правильнее было бы сказать иначе: первую ночь в книжном он провел в Париже. Том пошел купить им на ужин кебаб, а когда вернулся, принялся беседовать с двумя американками, которые тоже остались здесь на ночь — с той разницей, что у американок на ужин был йогурт. Он же раз и навсегда влюбился в «Shakespeare Co». В ту ночь он не ел и не спал: его поразили американские издания, ничего подобного он раньше не видел.

Глядя, как восходит солнце над башнями Нотр Дам, он вспоминал легенду про доктора Фауста, который, приехав в Париж, привез на продажу партию Гутенберговских Библий — только-только из под печатного станка. Но в Париже его встретили члены гильдии переписчиков — и так заморочили ему голову, что он потерял весь свой товар. Переписчики очень не хотели, чтобы кто-то отбивал у них хлеб.

В ту ночь в нем словно распрямилась скрытая пружина: оказывается, когда книжный закрывается, вовсе не обязательно из него уходить. Просто остаешься и продолжаешь читать. К тому времени он уже привык проводить целые дни в книжных магазинах, что рядом с колледжем: в некоторых из них на него даже стали косо поглядывать, принимая за воришку, однако в ту ночь в «Shakespeare Co» он осознал, что теперь может посвятить этому занятию гораздо больше времени. Но по-настоящему, начало всему было не здесь. «Shakespeare Co» проходил по разделу радостей, вывезенных с летних каникул.

Начало было положено, когда он случайно оказался заперт на ночь в университетской библиотеке. С тех пор он оставался там намеренно, — просто потому, что уходить не хотелось. Его ни разу не застукали: библиотекари обходили залы перед закрытием, но можно было спрятаться среди стеллажей на верхних этажах, а утром выскользнуть из здания, никем не замеченным.

Правда, внес свою лепту и тот телефонный разговор с отцом. После первого семестра отец позвонил и объявил, что «снял его с довольствия»: денег из дома больше не будет. Сам папаша «университетов не кончал», — а вместо этого, как он любил хвастаться, с шестнадцати лет работал мясником. На самом деле, подталкивая сына к поступлению в университет, отец просто морочил ему голову, преследуя совсем иную цель — вытолкнуть его из дома. Так он оказался предоставлен самому себе, и в карманах его гулял ветер.

То была неслыханная жестокость. Ему удалось-таки найти работу, но, несмотря на это, он решил урезать расходы до минимума: отказался от комнаты, все свои вещи отнес в камеру хранения, а ночи проводил в библиотеке, читая запоем, сутки напролет, — после чего шел утром в колледж, чтобы помыться в общем душе, совершал обход магазинов и шел обратно в библиотеку.

Ему были неведомы обычные студенческие траты: он никуда не ходил. С момента приезда в Кембридж — и до окончания университета, он не выезжал из города — если не считать прогулок в окрестные деревеньки, куда он сопровождал Эльзу или какую-нибудь другую девицу: целью таких путешествий был местный паб. В кино он не ходил, в клубы — тоже. От покупки одежды отказался. Отказался от того, чтобы нормально есть. Отказался от покупки книг. От выпивки. Был грант, стипендия и вспомоществование. Во время каникул он работал в университетской библиотеке, соответственно, успел там примелькаться. И кто сказал, что жизнь его состояла из одной только Библиотеки Университета? Он наведывался и в другие книжные хранилища: надо же было порой развеяться, сменить обстановку.