Сюсаку Эндо - Скандал

«Откуда эта яростная страсть? Почему ярость дает такое наслаждение? Когда я читала эту книгу, мне подумалось, что в самой добродетели заключена неодолимая, необъяснимая, страшная сила…»

В среду вечером, как было условлено, Сугуро вошел в стеклянные двери ресторана «Сигэёси». Потому ли, что было еще рано, маленький зал был пуст, только два солидных господина сидели у стойки, потягивая пиво. Услышав имя Нарусэ, хозяин отложил нож и провел Сугуро к стоящему в глубине столику.

Нарусэ опоздала на пять минут. Она была в бежевом пальто, с итальянским шарфом, обмотанным вокруг шеи. Сидя друг против друга, они пили принесенный официанткой чай и, изучая меню, обменивались незначащими фразами. Ни слова о книге, о смерти Мотоко Итои. Постепенно зал начал заполняться. Некоторые посетители слегка кивали Нарусэ, как хорошей знакомой, кое-кто, увидев с ней Сугуро, не скрывал удивления. Сделали заказ.

– Итак, – сказал Сугуро.

– Итак, – ответила Нарусэ со своей обычной улыбкой.

Это прозвучало сигналом к началу разговора, ради которого они встретились.

– Я получил письмо и книгу, – сказал Сугуро, наклоняя бутылочку с сакэ к ее чашке.

– Ну и… – Нарусэ закрыла глаза, словно пациент, ожидающий укол в руку.

– Вам, конечно, известно о смерти Мотоко Итои?

– Да.

– Полиция приходила к вам?

– Нет. С чего бы?

– Просто на всякий случай, вдруг они о чем-то вас спрашивали.

– Это же было самоубийство. Осталась посмертная записка.

– Да, я слышал в новостях.

Возле стойки раздался взрыв смеха, сопровождаемый криком официантки, передающей на кухню заказ: «Три бутылки!» Никто не обращал на них внимания.

– Может, что-нибудь выпьете? – спросила Нарусэ.

– Увы, мне нельзя. Врач строжайше запретил. Но вы, пожалуйста, не стесняйтесь. Меня это не смущает.

Официантка принесла на голубой тарелке тонко нарезанную сушеную икру.

– Это их коронное блюдо, – объяснила Нарусэ. – Мой муж очень ее любил.

– Ваш муж бывал здесь?

– Он захаживал сюда еще тогда, когда здесь был другой ресторан.

– Вы знали, – перебил ее Сугуро, точно желая застать врасплох, – что Мотоко собирается покончить с собой?

– Да, знала.

Грациозно протянула палочки и, подхватив с голубой тарелки икру, отправила ее в рот. Она была совершенно спокойна.

– И вы ее не остановили.

– Не остановила.

– Почему?

Вновь раздался взрыв хохота. Никто из присутствующих не догадывался, о чем сейчас они говорили, сидя в углу. Все увлеченно обсуждали соревнование по гольфу.

– Это и есть, по-вашему, ярость? – спросил Сугуро таким тоном, точно и он говорил о гольфе. – Это и есть кукла, танцующая по ночам, о которой вы, помнится, мне рассказывали?

– Да.

– Не могли бы объяснить поподробнее?

– Пожалуйста.

Нарусэ вновь протянула палочки. Движение палочек, снующих от тарелки ко рту, неторопливо смакующие губы… Сугуро вдруг стало не по себе.

– Она часто говорила, что хотела бы умереть именно так. И не мне одной. Всем своим друзьям. Правда, вначале я думала, что это шутка. У многих во время садомазохистских игр слетают с языка подобные фразы. Но она не раз уверяла меня, что действительно умрет в следующем году. Я отвечала – как хочешь. Когда в первый день нового года мы с ней встретились в гостинице, я спросила – ну что, ты и вправду умрешь в этом году?

Нарусэ говорила невозмутимо, словно делилась новостями об общей знакомой. Сугуро вспомнил, какой утомленной, осунувшейся он ее видел в больнице.

– Если хотите, расскажу о том дне. Мы встречали Новый год вдвоем в гостинице в Ёёги. Просмотрев, как положено, по телевизору концерт, в котором соревнуются певцы в белом и красном, переключили на какую-то идиотскую программу. Под шум телевизора она несколько раз повторила: «Убей, убей меня!» Я спросила: «Так что, умрешь этой зимой?», и она пообещала: «Умру!»

– Она была искренна?

– Да, наполовину. Но мне хотелось узнать… Помните, я написала в письме, вложенном в книгу, в душе человека есть недоступная разуму сила, которая наполняет его яростью, подталкивает к преступлению. Никакие нравственные нормы не могут одолеть ее, она затягивает нас в бездонные пучины. Но как обстоит со смертью? Возможно ли насладиться смертью, отдавшись этой силе? Я хотела узнать это… с помощью Мотоко.

– И потому не остановили.

– Да.

Официантка принесла горшочек, и оба замолчали, ожидая, когда она уйдет. Нарусэ положила в рот ломтик рыбы фугу. Ее губы приоткрылись, и узкий ломтик растаял, точно жирная гусеница, проглоченная лепестками цветка. Задвигались щеки, чувственное наслаждение, которое испытывала Нарусэ, медленно пережевывая изысканное блюдо, передалось Сугуро.