Нинни Хольмквист - Биологический материал

— Привет, — сказала я.

Поттер оторвался от книги.

— Привет! — узнал он меня. — Как дела?

— Все хорошо, — ответила я. — А у тебя?

— Тоже неплохо. — Он поправил указательным пальцем очки и опустил взгляд на книгу: ему не терпелось вернуться к чтению, но он был слишком хорошо воспитан для этого, поэтому снова посмотрел на меня и улыбнулся. Я сделала вид, что решила продолжить прогулку, но, сделав один шаг, остановилась и словно невзначай спросила:

— Как дела с поиском дома?

Сработало. Он весь засиял. Отложил книгу и сказал:

— Хорошо. Мы вчера осматривали очень симпатичный домик. Четыре комнаты, сад. Соседи, правда, слишком близко, но зато за кустами их не видно. Со второго этажа открывается красивый вид. Вокруг зелень, рядом игровая площадка для детей, школа, сад — все, что нужно семье с ребенком.

Я внутренне содрогнулась при мысли, каково это жить одной в таком районе, где вокруг тебя сплошные семьи с детьми, которые растут и разрастаются, как дрожжевое тесто. А все, кто не хочет расти и разрастаться, превращаются в невидимок, в ничто, не имеющее никакого значения. Но Поттера было уже не остановить, и я постаралась ничем не выдать своих мыслей, пока он увлеченно рассказывал обо всех прелестях жизни с детьми. Тем временем я незаметно достала записку из кармана. Поттер продолжал рассказывать о доме, о том, как обставить детскую, и об ультразвуковых снимках детей в животе его партнерши.

— Хочешь посмотреть? — осведомился он. — Они у меня с собой.

Не дожидаясь ответа, он вытащил из кармана бумажник.

В другой ситуации я бы отказалась, нашла бы какую-нибудь причину: сказала бы, что спешу — я уже насмотрелась на эти снимки во время того жестокого эксперимента, — но поняла, что не могу упустить такую возможность, и присела на скамейку рядом с Поттером. Он уже протягивал его мне, Я взялась за фотографию большим и указательным пальцами — остальные три сжимали записку. Он показал на два светлых пятна на темном фоне. Я кивнула и сказала что-то вроде, как это удивительно, и спросила, на каком сроке их мама и как Поттер представляет себя в роли родителя, и он отвечал, и рассказывал, и объяснял, и пока мы сидели, склонившись над фотографией, мне удалось вложить записку ему в руку. Он не выразил удивления, только кивнул — как мне показалось, он догадался, что все мои вопросы были притворством, — и сунул записку вместе с фотографией в бумажник, а бумажник — в карман.

Прошло еще несколько недель, прежде чем я снова столкнулась с Поттером, на этот раз вечером в Е4, где жила Алиса. Она взяла в библиотеке фильм и пригласила нас с Эльсой, Леной и Виви на чай с домашним фруктовым пирогом. Алиса выбрала романтическую комедию, легкую и забавную. Она будто целиком состояла из комических ситуаций и нелепых недоразумений и заканчивалась, как и полагается романтическим комедиям, свадьбой. Стоило фильму кончиться, как Эльса и Виви засобирались домой. Я уже давно заметила, что они много времени проводят наедине и, по всей видимости, у них роман. Мне тоже хотелось к Юханнесу. Попрощавшись с Алисой, я пошла домой и по дороге, проходя мимо прачечной, заметила Поттера. Он что-то делал со сливным отверстием в полу.

— Засорилось? — спросила я, остановившись в дверях.

Он поднял глаза.

— Да, — вздохнул он. — Уже третий раз за неделю.

Так мы и стояли — я на пороге, он на коленях на полу — и беседовали о засорах. У меня самой раньше был дом со старыми трубами, которые часто засорялись, я могла посоветовать кучу способов решения этой проблемы.

Закончив — «по крайней мере, на этот раз», как он сам выразился, — Поттер положил решетку на место, поднялся и пошел к выходу. Мы пожали друг другу руки, и я получила аккуратно сложенную бумажку, которую незаметно сунула в карман.

Я вернулась не поздно, но Юханнес уже спал, оставив для меня включенной лампу в кухне. Из спальни доносилось его посапывание, как у маленького ребенка, которому снятся беспокойные сны. Как у моего брата Уле, когда ему было четыре года, а мне девять, и мы с ним и Идой спали в одной комнате во время каникул. Как звук ветра, шелестящего сухими травами поздней осенью. Успокаивающе. Доверчиво.

Я присела за кухонный стол и прислушалась. Иногда Юханнес ворочался во сне и бормотал что-то неразборчивое, потом снова начинал тихо посапывать. Тишину нарушали только это тихое посапывание и слабый шум кондиционера. На столе лежал камень, который Юханнес нашел на пляже. Возле камня — журнал, не помню какой. Я коснулась камня, провела пальцем по его шероховатой поверхности — по тому, что когда-то было растением или животным. Взяла камень в руку, взвесила его в ладони, сжала пальцами, повертела. Он был прохладным и очень приятным на ощупь. Я положила назад камень. Взяла журнал, открыла, полистала туда-сюда, сделала вид, что читаю, осторожно вытащила записку из кармана, притворившись, что у меня зачесалось бедро. Аккуратно сунула между страниц журнала и склонилась над ним, опершись на локоть — так, чтобы в камеру не было видно, что именно я читаю.