Нинни Хольмквист - Биологический материал

— Нет, эксперимент продолжается.

— И что, Эрик тоже продолжает принимать по три таблетки в день?

— Конечно, я же сказал, что эксперимент продолжается.

Поттер улыбнулся, но как-то отстраненно, и я поняла, что пора уходить. Я поднялась, попросила как следует заботиться об Эрике и вышла в гостиную, где меня ждали остальные.

— Что тебе сказали? — спросил бледный как мел Педер.

— Он ничего не знает, — солгала я, зная, что мне нельзя выдавать медбрата, который сильно рисковал, рассказав мне правду, и добавила: — Но его состояние внушает мне опасение.

Вернувшись домой вместе с Юханнесом, я притянула его к себе и начала целовать и ласкать. Пока он нарочито громко стонал, я прошептала ему на ухо все, что мне удалось узнать.

Эрика, Шелля и еще тринадцать участников эксперимента сдали на органы. Это была официальная информация, неофициальная же — та, что шепталась, кашлялась, распространялась в виде шифровок и туманных сообщений, — была настолько сумбурной, что трудно было распознать, где правда, а где вымысел. Из всей этой каши можно было выудить только следующее: при изготовлении препарата была допущена ошибка, и вместо одной составляющей была добавлена другая, обычно использующаяся при изготовлении химического оружия. Обнаружив это, руководство фармацевтической компании немедленно уведомило Резервный банк, чье руководство в свою очередь приняло решение сдать на органы всех пятнадцать пострадавших участников эксперимента, так как процессы, прошедшие с их мозгом, были необратимыми. Они сработали быстро и эффективно: спасли то, что можно было еще спасти в телах пострадавших, и предотвратили панику в коллективе.

История умалчивала о том, откуда они вдруг взяли столько нуждающихся в пересадке органов, чтобы такое щедрое предложение могло удовлетворить спрос, но я знала, что многие ткани и органы можно заморозить и пересадить, когда возникнет такая потребность. К тому же мертвые тела тоже требуются для проведения разных исследований и экспериментов. По крайней мере, я надеюсь, что Эрик и другие умерли не напрасно.

Оставшихся пятнадцать человек позвали на собрание, которое вела сама Петра Рунхеде — начальник отделения. Обведя аудиторию серьезным взглядом, она сообщила о случившемся и подтвердила то, что мне сказала Виви, что мы, остальные, не испытавшие на себе никаких побочных эффектов, принимали плацебо — сахарные таблетки.

— Разумеется, эксперимент прерывается, — продолжила она. — Вам предложат участие в других исследованиях.

Мы испытывали противоречивые чувства. Это свойственно человеку — испытывать противоречивые чувства, особенно когда выясняется, что ты обязан своей жизнью счастливому случаю: ведь только по случайности мы попали в группу, принимавшую плацебо. Кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то просто сидел в оцепенении, других трясло, они стучали зубами, тупо уставившись в пространство под воздействием шока. Им, разумеется, оказали помощь. У кого-то случилась истерика, и их немедленно отправили к психологам. Мы с Леной сидели спокойно, крепко держась за руки. Только это помогало нам сохранять присутствие духа.

После смерти Шелля шефство над библиотекой взяла на себя Виви. Она была довольна, и не она одна: мало кто скучал по угрюмому Шеллю. Он вечно ныл и жаловался, почти не имел друзей, и его быстро забыли. Тем более что Виви так уверенно держалась в библиотеке, словно она всю жизнь там проработала, расставляя книги и диски по полкам, принимая заказы, выдавая ноутбуки, скачивая электронные книги и болтая с посетителями. Через пару недель все вообще забыли о том, что Шелль когда-то существовал, и не умри он при таких скандальных и трагических обстоятельствах, вряд ли кому-нибудь вообще пришло в голову его оплакивать.

После инцидента со смертельным лекарственным препаратом нам с Эльсой в первый и последний раз представилась возможность участвовать в исследовании вместе. Это был психологический эксперимент, с помощью которого требовалось выяснить, существует ли природный, генетически заложенный родительский инстинкт, и если да, то одинаков ли он у мужчин и у женщин. «Ненужные» прекрасно подходили для этого эксперимента, поскольку ни у кого из нас не было опыта рождения или воспитания ребенка.

Первые дни мы сидели в специальных аппаратах, сканирующих мозг, которые измеряли наши реакции, пока на нас опробовали разные вещи, имеющие отношение к детям. Сначала нам показывали фотографии детей разного возраста, потом включали записи с детским смехом, звоном погремушек, плачем младенцев. Затем к носу подносили губки с искусственно созданными запахами каши, детского талька, грязных пеленок и отрыжки. Дальше шли картинки, сопровождавшиеся запахами и звуками, представляющие собой различные угрозы: раскаленную плиту, пожар, дым, бассейн, крутые лестницы, ос, рычащих собак, острые предметы, оружие, ядовитые вещества, неприятных мужчин, предлагающих детям конфеты, детское порно и тому подобное.