Нинни Хольмквист - Биологический материал

Прошел еще месяц, и настал апрель. Была суббота. Ждали прибытия девяти новых «ненужных». Одну из новеньких поселили в комнату Майкен. Я сидела в халате поверх пижамы на диване в гостиной, пила кофе и читала книгу, когда она появилась в дверях в сопровождении Дика и Генриетты.

Высокая, стройная, она обладала той стройностью и изяществом движений, которую принято называть женственностью. Кожа у новенькой была очень белая, эту белизну подчеркивали черные как вороново крыло волосы, неестественно красные губы и огромные испуганные глаза. Генриетта несла ее сумку, а Дик — зимнее пальто. Я подумала, что, наверно, там снаружи выдался очень холодный апрель или она просто мерзлявая по природе. Или это пальто ей так дорого, что она не могла с ним расстаться. Ведь в отделении верхняя одежда не нужна, и женщина должна была об этом знать: это написано в брошюре. Мои собственные куртка и сапоги так и лежали нетронутыми в шкафу с самого дня моего приезда.

Дик представил нас друг другу. Новоприбывшую звали Виви. Рука у нее была холодная и влажная. В глазах — смертельный испуг.

— Если у тебя будут вопросы или тебе просто захочется с кем-то поговорить, то я буду здесь, в гостиной, или в моей комнате. На двери написано «Доррит Вегер». Не бойся, ты мне не помешаешь.

— Спасибо, — пробормотала Виви и пошла дальше по коридору следом за Диком и Генриеттой.

В тот же вечер был праздник. За столом я сидела вместе с Виви, Эриком и Алисой, и это был не самый приятный ужин в моей жизни. Виви была напряженной и молчаливой, Алиса выглядела довольно пугающе со своим невидящим глазом, щетиной, грубым голосом, выступающим адамовым яблоком и низким мужским смехом. И в добавление к этому Эрик после смерти Вани был в такой депрессии, что не мог ни есть, ни говорить. Он угрюмо молчал и ковырял вилкой в тарелке. Хорошо еще, Алиса была, как всегда, в хорошем настроении, она рассказывала веселые истории и старалась всех приободрить.

Потом я отвела ее в бар, где мы пробовали разные фруктовые напитки с цветными зонтиками. Бармен был новый, так что ему впервые представился шанс продемонстрировать свое искусство. Я заказала бананово-лаймовый коктейль под названием «Зеленый банан»: желто-зеленого цвета, он был украшен полосатым зонтиком и долькой лайма. На вкус он был одновременно приторно-сладким и едко-кислым, что и составляло его главную изюминку. Виви заказала себе «Малиновый рок» — коктейль из свежевыжатого апельсинового и малинового сока с красно-синим зонтиком. Края бокала были украшены синим сахаром.

— Какой вкус? Карамель? — спросила я.

Виви лизнула кончиком языка сахар и покачала головой:

— Черника.

Больше она ничего не сказала. Только подносила стакан к губам, но почти не пила. Я не знала, что сказать, робко улыбалась и разглаживала невидимую складку на вечернем платье, которое надела впервые за время пребывания в отделении. В нем я чувствовала себя красивой и сексуальной. Так мы и стояли: Виви, напуганная и застенчивая, и я, неуверенная ни в себе самой, ни в своей новой роли опекуна. К счастью, ситуацию спасло появление Эльсы. Вспотевшая после танцев, но радостная и счастливая, она воскликнула:

— Какие пестренькие коктейли! Если в них еще и алкоголь есть, вечер можно считать удавшимся.

— Увы, — ответила Виви и улыбнулась. Впервые с момента нашего знакомства я увидела, как она улыбается.

Я представила их с Эльсой друг другу, и они тут же начали оживленно болтать. Удивительно, но они с первой секунды нашли взаимопонимание. Эльса заказала «Черную ночь» — коктейль почти черного цвета в высоком узком стакане с двумя трубочками — черной и полосатой черно-красной — и с чем-то красным на дне, наверное с карамелью. Наклонившись и взяв трубочку в рот, она сделала первый осторожный глоток под нашим пристальным взглядом. Выпустив трубочку, Эльса констатировала:

— Пить можно. Странно, но вкусно.

Виви отставила в сторону недопитый апельсиново-малиновый коктейль и тоже заказала себе «Черную ночь». И я тоже уже собиралась последовать их примеру, как перед нами возник Юханнес. Кивнув Эльсе и Виви, он взял мою руку в свои и сказал:

— Доррит, ты сегодня просто восхитительна! — С этими словами он нагнулся и поцеловал мою руку. — Могу я пригласить тебя на танец?

Я ответила «да», и уже через секунду мы были на танцполе. Играла медленная песня. Певец пел низким, хриплым голосом. Юханнес вел, и я следовала за ним. Платье кружилось вокруг лодыжек. Одна рука лежала на его плече, другую Юханнес сжимал в своей. В танце мы с ним были словно одно целое, но, закрывая глаза, я видела перед собой Нильса.