Михаил Березин - Эвтаназия

– Вот, – сказал я, – „Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия". Замечательная вещь. К примеру, знаешь, что такое… коммунизм?

– Нет, – сказала она.

Еще бы! Ведь в 1985-м году, когда начиналась панихида, ей было всего три года.

– А вот, сейчас посмотрим.

Я набрал слово „коммунизм" в нужном окошке, а „Кирилл и Мефодий" незамедлительно выдали на гора следующий текст: „КОММУНИЗМ (от лат. communis – общий), общее название различных концепций, в основе которых отрицание частной собственности (первобытный К., утопич. К. и др.). В марксистской концепции исторического процесса общественно-экономическая формация, сменяющая капитализм и проходящая в своем развитии две ступени (фазы) – низшую, называемую социализмом, и высшую, называемую полным К."

– До „полного К." мы к счастью так и не добрались, – объяснил я ей.

Виточка была страстной приверженкой пирсинга. У нее уже насчитывалось солидное количество колец в ушах и в носу, а я все изводил ее дурацким вопросом, не больно ли ей.

Однажды она подошла ко мне и спросила:

– Хотите, что-то покажу?

Я подумал, что речь идет о табеле с пятерками, но она неожиданно распахнула халат, и на груди у нее и у пупка и на влагалище было полно колец, цепочек и прочего железа. А Валя еще строила в отношении нее какие-то экспансионистские планы. Попробуй выдать ее замуж за человека с квартирой, когда на влагалище у нее столько железа.

– Ну, это чума, – сказала Виточка про коммунизм. – У меня есть одна игра на дискете – полный атас.

Она сбегала за дискетой, вставила ее в компьютер и принялась шуровать мышкой.

Сначала показался один человечек с треугольной башкой. Потом второй человечек. Потом уже много человечков забегали взад-вперед будто ненормальные. Да и чем еще можно заниматься с такими треугольными головами? А потом по экрану поползли кляксы. Их становилось все больше и больше и наконец они заняли все пространство.

– Ну и? – вопросительно поднял я бровь.

Экран был иссиня черным.

– Похоже воткнул! – воскликнула Виточка. – Неужели вирус?

Она выключила и снова включила компьютер. Однако экран продолжал зловеще чернеть.

– Точно вирус, – сказала Виточка. – Но откуда?!

Мне захотелось выдернуть из нее пару колец без наркоза.

Пришлось идти звонить Моминой.

– Как, уже? – поразилась та.

– Увы, – подтвердил я, наблюдая, как ветер колышет ветви большого дерева. Был уже вечер, и клен, под которым я стоял, освещался одиноким фонарем. И по-прежнему лил дождь.

– Я вообще-то подозревала, что в вашей квартире водится всякая живность, но чтобы компьютерные вирусы…

– Это смертельно? – уныло поинтересовался я.

– К счастью, нет. Просто придется все инсталлировать заново, а это довольно рутинная работа… бе-э-э, – ее передернуло.

– А CD-ROM выдвигается, я пробовал, – сообщил я. – Видимо, его вирусы не берут.

– Ладно, так и быть, – вздохнула она, – постараюсь завтра выкроить время. Начнем жизнь сначала.

Рядом со своей дверью я обнаружил Кислицына с раздутым рюкзачком и дорожной сумкой в руках. В углу стоял зонтик, с которого стекала вода. Продукты он приносил каждую неделю, а помимо этого – время от времени – разные шмотки. Шмотки я не глядя отдавал Сердюкам: у них был тот же размер одежды, что и у меня, а рукава и штанины они потом укорачивали. Правда, у Антона был 43-й размер обуви, а у Валерия 44-й, и они долгое время не могли решить вопрос какой размер ноги мне официально декларировать. Ведь я мог сообщить Кислицыну, что у меня теперь 44-й (расту над собой). Это была самая настоящая война нервов. Они по очереди поджидали меня в подъезде, напрашивались в гости, плели друг против друга какие-то сложные интриги. Довели меня до такого состояния, что я готов был обоих четвертовать. В игру оказалась втянута вся квартира. Антон завербовал в союзники Валю и тетю Таю, а Валерий – Виточку и Кузьмича. Я уже собирался озадачить Кислицына признанием, что ноги у меня разного размера. Но тут Сердюки наконец-то договорились между собой: в пользу Антона. Молодость победила! А какую-то часть обуви Валерий отдавал в растяжку. Постепенно у них скопился излишек добра, и они начали кое-что продавать на рынке, а на вырученные деньги покупали шмотки для своих женщин.

Кислицын увидал компьютер и тут же принял стойку фокстерьера.

– Откуда дровишки? – настороженно поинтересовался он.

Одно время он активно таскал мне рекламные проспекты со всевозможной компьютерной техникой.