Марк Салливан - Под алыми небесами

– Что? Папа?

– Нет, – шмыгнула носом она. – Папа спит в соседней комнате.

– Тогда что?

– Лиза Рока. Ты помнишь? Моя лучшая подруга детства.

– Она живет в Лекко. У нее дочь. Я когда-то играл с ней на озере.

– Габриела умерла, – сдавленным голосом проговорила Порция.

– Что? – сказал Пино, вспоминая, как он раскачивал девочку на качелях во дворе их дома.

Мать опять шмыгнула носом.

– С ней все было в порядке, она работала в Кодигоро, но заскучала по дому и захотела съездить к родителям, повидаться. Ее отец, Вито, муж Лизы, очень болел, и Габриела беспокоилась.

Порция рассказала, что Габриела Рока с другом выехали днем из Кодигоро на автобусе. Водитель явно пытался сэкономить время и выбрал маршрут через Леньяно.

– В этом районе партизаны вели бои с отрядами Муссолини, – сказала Порция. – К западу от Леньяно, близ кладбища и фруктового сада, на пути к деревне Ногара автобус оказался в центре сражения. Габриела пыталась бежать, но попала под перекрестный огонь и погибла.

– Это ужасно, – сказал Пино. – Очень сочувствую.

– Габриела все еще там, – с трудом проговорила Порция. – Ее друг сумел перенести тело на кладбище, а потом позвонил Лизе. Я только что с ней говорила. Ее муж болен и не может похоронить дочь. Кажется, весь мир сошел с ума и озверел.

Порция зарыдала.

Сердце у Пино обливалось кровью.

– Ты хочешь, чтобы я помог?

Она перестала плакать и шмыгнула носом.

– Ты сможешь? Отвезти ее домой к матери? Для меня это очень важно.

Пино не был в восторге при мысли о том, что придется везти мертвое тело девушки, но он знал, что не может поступить иначе.

– Она на кладбище между Леньяно и Ногарой?

– Да, там ее оставил друг.

– Я сейчас же поеду, мама.

Три часа спустя, облаченный в теплую зимнюю одежду, Пино в «фиате» генерала Лейерса свернул на проселочную дорогу, уходившую на восток от Мантуи в направлении Ногары и Леньано. Утро стояло ветреное, шел снег. Машину заносило и подбрасывало на скользкой, в рытвинах дороге.

Пино ехал по пахотным землям, дорога шла между засыпанных снегом полей, огражденных деревянными заборами и сложенными из камня стенами. Он преодолел склон к западу от Ногары, остановился на вершине и посмотрел вниз. Слева от него голые оливковые и фруктовые рощи упирались в большое огороженное кладбище. Склон справа был круче, но быстрее переходил в ровную поверхность, на ней тоже стояли голые фруктовые деревья, фермерские дома, тянулись поля.

Падал снежок, и сцена могла бы показаться вполне пасторальной, если бы не сожженный автобус, перегораживающий дорогу у ворот кладбища. Отдельные выстрелы, автоматные очереди и крики боя все еще звучали в нескольких сотнях метров внизу. Пино почувствовал, как тает его решимость.

«Я не подписывался на это», – подумал он и чуть было не развернулся.

Но тут в его ушах снова раздался голос Порции, умоляющий его привезти матери тело Габриелы. И потом, оставлять девочку, с которой он играл в детстве, на растерзание птицам было бы неправильно.

Пино вытащил генеральский бинокль из бардачка, вышел из машины на мороз и навел окуляры на долину внизу. Ему сразу же удалось засечь движение, и он вскоре понял, что чернорубашечники контролируют южную сторону дороги, а партизаны в красных шарфах удерживают северную, вплоть до стены кладбища приблизительно в пятистах метрах от него. На дороге, в кюветах, на полях и в рощах лежали убитые.

Пино задумался на секунду, потом составил план, который пугал его до смерти, но ничего лучше в голову ему не пришло. На некоторое время страх перед необходимостью спуститься с холма парализовал его. Всевозможные «а если» не давали сделать первый шаг, и каждое новое сомнение все сильнее скручивало узлом желудок.

Но, приняв решение, он попытался не думать об опасностях. Проверив заряженный вальтер в кармане пальто, Пино надел перчатки, вытащил из багажника две белые простыни. Он взял их с собой, чтобы завернуть тело, но сейчас они должны были послужить другой цели. Одну простыню он намотал на себя, как юбку, а другую, словно шаль, набросил на голову поверх шерстяной шапки и на плечи. Пино направился на север, в сторону от дороги; завернутый в простыни, он двигался, как призрак, сквозь метель по вершине холма, потом стал спускаться все ниже и ниже и наконец оказался в одной из ближайших оливковых рощ.

Пино прошел еще двести метров, а потом свернул на восток и двинулся вдоль каменной стены в сторону дальней северной границы рощи. В бинокль сквозь падающий снег он видел фигуры партизан далеко справа от себя, они лежали в снегу у стволов старых оливковых деревьев и вели огонь по чернорубашечникам, которые пытались пересечь дорогу.