Андрей Бондаренко - Гусарские восьмидесятые

— А это что ещё за ферт такой? — достаточно громко, не таясь, спрашивает Лёха, никогда — с момента нашего знакомства — не уличённый в тактичности и трепетности.

Ферт, оглядевшись по сторонам, и, как будто услыхав Лёхин вопрос, тут же направился в нашу сторону.

Подойдя практически вплотную, и глядя только на Лёху — сугубо в глаза, заезжий щёголь пальцами на лацкане пиджака — противоположном тому, где красовались вышеописанные регалии — начинает показывать знаки, вынесенные из отечественных фильмов об алкашах — мол, давайте-ка, сообразим на троих.

Сюрреализм и импрессионизм в одном флаконе — ну никак не вяжется строгая черная классическая тройка с такими ухватками.

Но, Лёха у нас — кремень, и глазом не моргнув, он тут же, элегантно подхватив меня под локоть, начинает перемещаться в сторону мужского туалета.

Щёголь неотступно следует за нами.

В туалете, наш новый брутальный знакомый ловко извлекает из брючного кармана непочатую бутылку коньяка — пять звезд, за две секунды крепкими белоснежными зубами расправляется с пробкой, одним глотком опорожняет ровно треть, занюхивает рукавом, и, протягивая бутылку с оставшимся содержимым Лёхе, представляется:

— Кусков, Мастер Спорта СССР по конной выездке, дипломированный спортивный тренер, к Вашим услугам, господа!

Передавая друг другу бутылку, допиваем коньяк. На безымянном пальце нашего нежданного собутыльника — обручальное кольцо, совсем взрослый, в отличие от нас, значит.

Поскольку Лёха неожиданно закашлялся, беру нити разговора в свои руки, и спрашиваю ферта на прямую:

— Дяденька, а Вас то, как на эти галеры занесло? Чем, собственно, обязаны таким вниманием?

— Видите ли, мой юный друг, сорока на хвосте принесла — тут вроде заведение нормальное — Принципы и Традиции соблюдаются по полной. А это в наше время — не мало!

— Не, Кусков, ты это серьёзно? — Встревает откашлявшийся Лёха, — Про Принципы и Традиции? Ну, тогда ты — брат, и всё такое. Краба держи!

Кусков поочерёдно пожимает нам руки, и вдруг, прислушавшись к чему — то потустороннему, заявляет:

— Мужики, а, похоже — дверь в аудиторию уже откупорили. Слышите? А знаете — кто нас сегодня воспитывать будет? Сам Бур Бурыч. Лично. Вообще-то, на самом деле, его зовут — Борис Борисович, но для своих, продвинутых — Бур Бурыч.

Лучший бурила страны, в Антарктиде зимовал бессчетно! Так что — почапали за мной — на первый ряд, не пожалеете.

Все остальные оказались скромниками — на первом ряду — только наша троица.

Открывается дверь, и по проходу, между рядами сидящих, вихрем пролетает крепкий мужик в годах с потрёпанным портфелем в руках — только полы расстёгнутого пиджака разлетаются в разные стороны.

Мужик чем-то неуловимо похож на Кускова — такой же плотный, челюсть — кувалда, разве что волосы — седые, и лысина на макушке — с небольшой блин размером.

Знаменитый профессор пробегает в непосредственной близости, и мой нос, уже неплохо разбирающийся в ароматах, свойственным крепким напиткам, однозначно сигнализирует — это — хороший коньяк, по взрослому — хороший, в отличие от того, который мы десять минут назад употребляли без закуски в немытом сортире, просто отличный — звёзд на пятнадцать потянет.

Бур Бурыч взбирается на трибуну, и, с места в карьер, начинает:

— Орлы, рад Вас всех видеть. Нашего полка — прибыло. Поздравляю! А куда Вы попали, представляете хоть немного? Знаете — что за Эр Тэ такое? Так вот, первыми словами своей речи, хочу сообщить, что Эр Тэ — это вещь совершенно особенная и где-то даже — неповторимая. Если совсем коротко, то Эр Тэ — это гусары нашего, славного Горного Института. Вот так — и ни больше, и ни меньше. Кстати, а какие Правила гусары соблюдают неукоснительно и скрупулезно? Кто ответит?

Кусков тут же тянет руку вверх.

— Прошу, молодой человек, только — представьтесь с начала.

— Кусков, в душе — гусарский ротмистр, — представляется Кусков.

— Даже так — ротмистр? — Густые профессорские брови со страшным ускорением ползут вверх, — Безусловно — очень приятно, продолжайте.

Ротмистр спокоен, и где-то даже нагл:

— Ваш вопрос, уважаемый Борис Борисович, прост до невозможности. И ответ на него давно, ещё со времён Дениса Давыдова, известен широким массам:

во-первых — это — «гусар гусару — брат»;

во- вторых — «сам пропадай, а товарища — выручай»;

в-третьих — «гусара триппером — не испугать»;

в — четвёртых — ….