Александр Кожедуб - Мерцание золота

Мы поднялись на нужный этаж. Классик был здесь как дома. Заглянул в одну дверь, другую и бодро направился в приемную главного.

— Каждый день что-то меняется, — объяснил он мне на ходу. — Чтобы выжить, приходится сдавать в аренду площади.

— Сильно ужались? — спросил я, едва поспевая за ним.

— Пока не очень. У него зам оборотистый.

«С оборотистыми как раз и ужимаются», — подумал я.

В приемной главного никого, кроме секретаря, не было.

— В бухгалтерии уже были? — спросила она Классика.

— Нет, — сказал Ювэ, озираясь по сторонам.

— Пойдемте, я вас провожу, — поднялась секретарь.

Мне в бухгалтерии делать было нечего, и я остался в приемной. В дверь заглянул черноволосый человек. Отчего-то я сразу понял, что это оборотистый зам.

— С Юрием Владимировичем? — спросил он.

— Велено сопроводить и доставить в целости и сохранности, — сказал я.

— Мы бы и сами доставили, — хмыкнул зам. — Анатолий Степанович удивился, узнав, что Юрий Владимирович приехал на издательской машине. А Вепсова нет?

— Нет, — сказал я.

Зам исчез.

Интересно, что здесь было бы, если бы Вепсов на самом деле приехал. Кто автор картины «Не ждали»? Спросить об этом было некого, и я стал разглядывать книги, стоящие в книжных шкафах. В основном это были номера журнала и романы Анатолия Попова. У него, оказывается, не только «Вечный зов», но и другие. Популярный писатель. Это тебе не «Дусина гарь» Вепсова. Классик, между прочим, мог бы посоветовать изменить название. Но, как говорится в одном анекдоте, классики ушли к классикам, а тебе пакет.

Я вышел в коридор и увидел Классика, шествующего в окружении нескольких сотрудников журнала.

«А штат, наверное, у них сильно уменьшился, — подумал я. — В стране победившей демократии выживает сильнейший».

— Ну и где Анатолий Степанович? — спросил меня Классик.

Вероятно, он посчитал, что за последние пятнадцать минут я уже уволился из «Современного литератора» и оформился на работу в «Молодую гвардию».

Однако в этом спектакле все мизансцены были расписаны до мелочей. В проеме двери нарисовалась крупная фигура Анатолия Степановича. Раскинув руки, он двинулся навстречу Классику.

— Герой Героя видит издалека, — сказал кто-то рядом со мной.

— Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, — возразили ему.

«Наверное, зам», — подумал я.

И не ошибся.

Классик и Стакан Стаканыч троекратно расцеловались и направились в приемную. Мы гурьбой направились за ними, и оказалось, что в приемной уже не меньше десятка человек.

После визита в бухгалтерию у Классика заметно улучшилось настроение, и он пожимал руки всем подряд, даже мне.

Что ж, и у писателей, находящихся в оппозиции к нынешнему режиму, могут быть маленькие радости. Не такие, конечно, как у тех, кто этот режим обслуживает, но вот даже гонорар заплатили.

Я приглядывался к хозяину кабинета. Несмотря на грузную фигуру и мощный двойной подбородок, он двигался легко. Взгляд цепкий. В той стране, которую все находящиеся в этом кабинете потеряли, случайно Героями не становились. Как и классиками.

Радостное оживление понемногу улеглось. Классик, как и все здесь, хорошо знал традиции подобных мероприятий.

— Ну, Анатолий Степанович, — посмотрел Ювэ на Попова, — куда теперь?

— Куда? — озадачился хозяин. — Действительно, надо бы отметить… Сейчас пошлем человека. Сергей!

Зам сделал шаг вперед.

— Вот он сейчас организует, — полез во внутренний карман пиджака Стакан Стаканыч. — Сколько надо?

Из Классика будто выпустили воздух. Он беспомощно оглянулся по сторонам и увидел меня.

— Поедем в издательство, — слабым голосом сказал он. — Дела, понимаете ли…

В наступившей тишине, подобно разрыву снаряда, грянул телефонный звонок. Секретарь судорожно схватила трубку.

— Подождите, — посмотрел на нее Попов. — У меня есть пять бутылок водки, но ведь тебе, Юра, этого не хватит?

Кто-то хихикнул.

— Пять бутылок? — уставился на Попова Классик. — Каких бутылок?

Все расхохотались. От улыбки не удержалась даже секретарь, которая так и не донесла трубку до уха.

— Пойдем, — обнял Классика за плечи Стакан Стаканыч. — Уже давно все готово.

Торжественно распахнулась дверь кабинета главного редактора, и нашим глазам предстал стол, накрытый в лучших русских традициях. А может, это были советские традиции, тоже хорошие.

На столе было все, включая черную икру в розетке. «Для Классика», — понял я.