Ричард Бротиган - В арбузном сахаре

Тогда на этом мосту поймали и убили двух тигров, и мост загорелся. Но огонь уничтожил не весь мост, а только часть.

Тела тигров упали в реку, и сейчас еще на дне можно разглядеть их кости, разбросанные среди камней или торчащие то тут то там из песка: мелкие кости, ребра и осколки черепов.

Рядом с костями в реке стоит скульптура. Это статуя человека, которого когда-то давно убили тигры. Никто не знает, кто он был такой.

Мост не стали ремонтировать, и с тех пор это покинутый мост. На обоих его концах есть фонари. Старый Чак зажигает их каждый вечер, хотя некоторые говорят, что он слишком для этого стар.

Настоящий мост целиком сделан из сосны. Это крытый мост, и там темно, как в ухе. Фонари на нем сделаны в форме лиц.

Одно лицо — симпатичного ребенка, другое — лицо форели. Старый Чак зажег эти фонари длинной спичкой, которую он достал из кармана комбинезона.

Фонари на покинутом мосту — тигры.

— Я провожу вас до Смертидеи, — сказал я.

— Нет-нет, — сказал Старый Чак. — Я слишком медленно хожу. Вы опоздаете к обеду.

— Но как же вы? — спросил я.

— Я уже ел. Полин дала мне поесть перед уходом.

— Что сегодня на обед? — спросил я.

— Не скажу, — старый Чак улыбнулся. — Полин велела не говорить, что сегодня на обед, если я встречу вас на дороге. Я обещал.

— Узнаю Полин, — сказал я.

— Я обещал.

Уже почти стемнело, когда я добрался до Смертидеи. Две вечерних звезды сияли теперь рядом друг с дружкой. Маленькая двигалась к большой. Они были очень близко, почти касались краями, потом соединились вместе и стали одной очень большой звездой.

Не знаю, как относиться к таким вещам — справедливо это или нет.

В Смертидее было много огней. Я смотрел на них, пока спускался с лесного холма. Они казались теплыми, добрыми и приветливыми.

Пока я шел к Смертидее, она изменилась. Смертидея такая: постоянно меняется. На этот раз к лучшему. Я поднялся по лестнице на террасу, открыл дверь и вошел.

Я двинулся через гостиную к кухне. Никого не было в комнате, и никто не сидел на кушетках около реки. Обычно народ собирается группами в самой гостиной или под деревьями у камней, но сейчас никого не было ни там, ни там. Множество фонарей горело вдоль реки и среди деревьев. Очень скоро должен был начаться обед.

У противоположного конца гостиной я почувствовал приятные запахи из кухни. Я вышел из комнаты и двинулся по коридору, проходящему под рекой. Я слушал над собой реку — как она течет из гостиной. Звук был очень красивым.

Коридор был сухой, как и все здесь, и я опять почувствовал приятный запах из кухни.

В кухне собрались почти все — то есть все, кто обедает в Смертидее. Чарли с Фредом о чем-то разговаривали. Полин собиралась накрывать на стол. Остальные просто сидели. Она была рада мне.

— Привет, странник, — сказала она.

— Что сегодня на обед? — спросил я.

— Рагу, — сказала она. — Как ты любишь.

— Отлично, — сказал я.

Она ласково улыбнулась мне, и я сел за стол. На Полин было новое платье, и мне очень нравилось смотреть на красивые очертания ее тела.

Впереди на платье был глубокий вырез, и я видел мягкие окружности ее грудей. Я радовался всему вокруг. Платье сладко пахло, потому что было сшито из арбузного сахара.

— Как идет книга? — спросил Чарли.

— Отлично, — сказал я, — просто отлично.

— Надеюсь, ты пишешь не про сосновые иголки, — сказал он.

Полин дала мне тарелку первому. Она поставила передо мной огромную порцию рагу. Все заметили и то, что мне дали обед первому, и размер порции — все заулыбались, потому что поняли, что это значит, и были рады, что все так хорошо складывается.

Никто больше не любил Маргарет. Почти все были уверены, что она путалась с Кипятком и его бандой, хотя этому не было никаких доказательств.

— Действительно вкусно, — сказал Фред. Он отправил в рот целую ложку рагу, едва не вывалив половину себе на комбинезон. — Гммммм — хорошо, — повторил он и добавил, понизив голос. — Гораздо лучше, чем морковка.

Еще немного, и Эл бы его услышал. Он мгновенно дернулся в сторону Фреда, но, кажется, все-таки не понял, что тот сказал, потому что вздохнул и произнес:

— Да, Фред, действительно вкусно.

Полин тихонько засмеялась — она хорошо слышала, что сказал Фред, и я выразительно посмотрел на нее, как бы говоря: Не надо смеяться, детка. Ты же знаешь, как Эл относится к своей стряпне.

Полин понимающе кивнула.

— Такая длинная книга не может быть про сосновые иголки, — повторил Чарли, хотя прошло уже добрых минут десять после его последнего замечания, которое, впрочем, тоже было о сосновых иголках.