Ричард Бротиган - В арбузном сахаре

Примерно через месяц из Забытых Дел поползли слухи: говорили о жестоком обвинении, которое Кипяток предъявляет Смертидее.

Говорили, будто он произносит бредовые обличительные речи насчет того, что в Смертидее мы все делаем не так, и что он один знает, какой она должна быть; потом он стал говорить, что с форельным питомником мы тоже обращаемся неправильно. Это был позор.

Как у него поворачивался язык вообще говорить о нас — но потом к слухам добавились разговоры о том, что мы трусы, и нечто совсем невразумительное насчет тигров.

Что-то насчет того, что тигры делали доброе дело.

Однажды мы с Маргарет пошли в Забытые Дела. Я не хотел туда идти, но еще меньше хотел, чтобы она шла одна.

Ей захотелось насобирать вещей для своей забытой коллекции. Хотя у нее и так их было больше, чем нужно.

Она забила этими вещами всю свою хижину и комнату в Смертидее. Дошло до того, что она собралась держать их у меня в хижине. Я сказал НЕТ.

Я спросил у Кипятка, что происходит. Он был как всегда пьян, и вокруг собралась вся его уродская банда.

— Вы ребятки ничего не понимаете в Смертидее. Очень скоро я вам покажу кое-что интересное. Что такое настоящая Смертидея.

— Вы ребятки просто кучка трусов. Храбрыми были только тигры. Но я вам покажу. Мы вам покажем. — Последние слова он произнес, обращаясь к своей банде. Они одобрительно загудели и замахали бутылками с виски, задирая их к красному солнцу.

— Зачем ты туда ходишь? — спросил я.

— Мне нравятся забытые вещи. Я их собираю. Я хочу собрать коллекцию. Они симпатичные. Что в этом плохого?

— А ты как думаешь? Ты слышала, что этот негодяй о нас говорит?

— Какое отношение это имеет к забытым вещам? — спросила она.

— Они это пьют, — сказал я.

Обед тем вечером в Смертидее был ужасен. Все вяло ковырялись в тарелках. Эл приготовил тушеную морковь. Очень вкусную, с подливкой из меда и специй, но никому не было до нее дела.

Все волновались из-за Кипятка. Полин не притронулась к еде. Чарли тоже. Но странная вещь: Маргарет уплетала за обе щеки.

Очень долго все сидели молча, потом Чарли сказал:

— Что-то должно произойти. Дело серьезное. Я уже давно жду сам не знаю чего — с тех самых пор, как Кипяток связался с Забытыми Делами, стал гнать там виски, и к нему стали уходить люди.

— Что-то должно случиться. Это копится очень давно, и ждать осталось недолго. Может завтра. Кто знает.

— Что мы будем делать? — спросила Полин. — Что мы можем сделать?

— Только ждать, — сказал Чарли. — Это все. Мы не можем ни угрожать им, ни защищаться от них до тех пор, пока они ничего не сделали, и пока мы не знаем, что они собираются делать. Они нам не говорят.

— Я вчера утром был у них и прямо спросил Кипятка, что происходит — он сказал, что мы скоро узнаем. Они покажут нам, чем отличается настоящая Смертидея от той фальшивки, которая у нас сейчас. Что ты на это скажешь, Маргарет? Ты в последнее время там часто бываешь.

Все посмотрели на нее.

— Я ничего не знаю. Я просто собираю забытые вещи. Они ничего мне не говорят. Они всегда очень милы со мной.

Все старались не отводить глаза и смотреть на Маргарет, но ни у кого не получилось, и все стали смотреть в сторону.

— Мы справимся, что бы ни случилось, — нарушил тишину Фред. — Эти пьяные уроды ничего нам не сделают.

— Точно, — сказал Старый Чак, хотя он был очень стар.

— Ты прав, — сказала Полин. — Мы с ними справимся. Мы живем в Смертидее.

Маргарет снова, как ни в чем ни бывало, принялась жевать морковь.

Я был очень зол на Маргарет. Она хотела ночевать со мной в Смертидее, но я сказал:

— Я ухожу в свою хижину и хочу быть там один.

Она обиделась и ушла к форельному питомнику. Мне было все равно. Представление за обедом вывело меня из себя.

Направляясь к выходу из Смертидеи, я встретил в гостиной Полин. В руках она держала картину, которую собиралась повесить на стену.

— Привет, — сказал я. — Какая красивая картина. Это ты рисовала?

— Да, я.

— Отлично смотрится.

На картине была изображена Смертидея — такая, какой она была давным давно во время одного из своих изменений. Картина выглядела так, как раньше Смертидея.

— Я не знал, что ты рисуешь, — сказал я.

— Только когда есть время.

— На самом деле хорошая картина.

— Спасибо.

Полин слегка покраснела. Я никогда не видел, чтобы она краснела, а может просто не помнил. Ей шло.