Алексей Саморядов - Праздник саранчи

— Андрюх! У тебя есть деньги? — спросил он.

— Сколько?

— Рублей четыреста.

— Зачем?

— Я горю, мне фильм надо доснять.

Андрей отрицательно покачал головой.

— А не знаешь, кто может дать в долг?

— Никто не может. Никто. — Он закрыл дверь, постоял немного, снова вышел в коридор. — Подожди!

Вынес деньги, протянул:

— Здесь четыреста рублей. Хватит?

— Конечно, а ты сам?

— Мне они, вроде бы, ни к чему.

День был совсем теплый, весенний. Рваные облака двигались по небу. Андрей и Витя шли не спеша через павильон животноводства на ВДНХ. За решеткой, на бетоне, толпились грустные бараны и козлы всех пород.

— Скажу я тебе, чего по телевизору не скажут и в газетах не напишут, — тихо говорил Андрей. — Вот что, государству моему я не нужен и государство за меня не заступится, от болезни, тюрьмы и смерти не защитит. И помощи мне от него не предвидится. А коли так, сам объявляю себя государством, маленьким, вредным и независимым. Где буду сам царь и солдат. И всякое к себе презрение и унижение буду воспринимать как начало против меня военных действий.

— Ну тебя же и шлепнут.

— Не-ет, зачем же, я кричать на Москву не стану, а надо если, так я всем государством своим в горы уйду.

— Ну, а жениться, жену примешь или как?

— Смотря какую, а то придется интернировать.

Они остановились у клеток с быками. Ленивые быки позванивали цепями.

— Помнишь, ты про сто тысяч спросил? — Витя глядел на быков.

— Ну, — мельком глянул на него Андрей.

— Так вот, я долго думал и теоретически это вычислил.

— Что же это за теория?

— Теория проста. Как Павлик Морозов. Сто тысяч тебе не даст никто.

— Хорошая теория…

— Значит, ты эти деньги должен отобрать у какого-нибудь индивидуума, то есть согласно твоей философии объявить войну. — Витя засмеялся.

— Верно.

— Теперь главное — найти такого индивидуума.

— Поразительно верно. — Андрей похлопал Витю по плечу. — Найти!

— И вот, что я тебе скажу, — улыбнулся Витя. — Я нашел.

Андрей смотрел на него. Быки тихо, лениво жевали сено…

— Так вот… — они шли по одной из шумных улиц в центре, Витя с удовольствием щурился от теплого весеннего солнца. — Глупо идти на людей искусства. Они капризны и бедны. Вообще, оглядись, — он остановился, обвел рукой, показывая на людей вокруг. — Посмотри, все нищета кругом. Скажем, вон тот товарищ, неизвестной национальности, ты думаешь, у него есть деньги? Все нищета! Боже мой, куда я попал, я попал в страну нищих!

На них оборачивались.

— Далее, — продолжал Витя, — вычеркиваются все, кто ездит на «Вольвах», «Мерседесах», все кооператоры, главари мафий, члены профсоюзов и рэкет. Это мутно, шумно, непостоянно. Это надо месяц носиться по городу и всяким разным товарищам засовывать в задницу паяльник. Хлопотно это.

— Хочешь мороженое? — спросил заботливо Андрей.

— Можно, — важно согласился Витя.

Они стояли перед современным зданием с темными тонированными окнами.

— Итак, — Витя жевал мороженое. — Наш индивидуум сейчас на работе. Заметь, не в хорошем ресторане, не на конкурсе красоты, а на работе. Нет, он не посол, не торговый представитель. Он из второго эшелона. И сейчас мы найдем его машину.

— И как же? — Андрей с недоверием огляделся.

Множество машин на стоянке, самых разных марок, некоторые с иностранными номерами.

— Требуется найти самое простое, самое даже, просоветское «Жигули». Иди отсюда, а я оттуда, последние модели не смотри…

Они пошли по стоянке, оглядывая машины.

Наконец, Андрей выбрал одну из машин, огляделся с сомнением.

— Ну, похвастай, — подошел Витя.

Андрей кивнул на машину.

— Ну, брат, — Витя близоруко оглядел «Жигули». — Да, ты не индеец. На заднем сиденье кукла, а на переднем подстилка искусственного меха. Нет, брат, тебе не нужны сто тысяч.

— Ну, вот эта, — сердито ткнул пальцем Андрей.

— Ты меня огорчаешь, — Витя покачал головой, — ты посмотри, у нее колпаки на колесах.

— Ну и что колпаки? — разозлился Андрей.

— А то, колпаки. — Витя поднял палец, — идем.

Андрей поплелся эа ним. Витя остановился у простенькой белой машины, погладил ее ласково, и тут же к машине с другой стороны подошла женщина, отпирая дверь, спросила строго:

— Что это вы тут третесь?

— Мы не тремся, — вежливо объяснил Витя. — Мы воздухом дышим. У меня вот товарищ — даун, а я, вроде, нянька при нем, прогуливаю его. А вас как зовут?

Но женщина завела машину и уехала.

— Ничего. — Витя пошел дальше. — Наше дело молодое, можно ошибиться. Вот выпадут у тебя все зубы, напишешь тогда учебник, как добывать деньги, юноши и девушки зубрить тебя будут. Вот, — он указал на машину, такую же беленькую и простую. — Эта не подведет.