Ричард Бротиган - Лужайкина месть

После этого мой друг внес гробик в дом, чтобы забрать пса. Горничная завернула его тело в коврик. Старуха настояла на том, чтобы пса похоронили вместе с ковриком, головой на запад, к Китаю, а могилу выкопали возле розария. Мой друг похоронил пса головой к Лос-Анджелесу.

Вынося гроб в сад, он не утерпел и заглянул внутрь — посмотреть на тысячедолларовый коврик. Прекрасный орнамент, сказал он себе. Немножко почистить пылесосом, и будет как новенький.

Вообще-то мой друг не относится к сентиментальным людям. "Тупая дохлая псина! — говорил он самому себе, подходя к могиле. — Проклятая дохлятина!"

— Но я это сделал, — рассказывал он мне. — Я похоронил пса вместе с ковриком, и даже сам не знаю, почему. Этот вопрос я буду задавать себе вечно. Иногда зимой, когда ночью льет как из ведра, я думаю о коврике в могиле, обернутом вокруг дохлого пса.

Звучит, как церковная музыка. Мой друг только что вернулся из Нью-Йорка, где для него печатала машинистка Эрнеста Хемингуэя.

Он преуспевающий писатель, так что взял и нашел абсолютно лучшую, и ею оказалась женщина, которая печатала для Эрнеста Хемингуэя. От одной только мысли об этом захватывает дух, а легкие застывают в немом мраморе.

Машинистка Эрнеста Хемингуэя!

Воплощенная мечта любого молодого писателя: руки подобны клавесину, совершенное напряжение взгляда — и вслед за этим глубокий цокот пишущей машинки.

Он платил ей пятнадцать долларов в час. Больше, чем получает водопроводчик или электрик.

$120 в день! машинистке!

Он говорил, что она делает всё. Отдаешь ей рукопись, а назад получаешь чудо: восхитительно правильную орфографию и пунктуацию, такие прекрасные, что слезы наворачиваются на глаза, абзацы, подобные греческим храмам, и она даже заканчивает за тебя фразы.

Она — Эрнеста Хемингуэя

Она — машинистка Эрнеста Хемингуэя.

Давным-давно в Сан-Франциско жил-был человек, который по-настоящему любил в жизни все изысканное, особенно поэзию. Любил хорошую строфу.

Он мог позволить себе такую склонность, то есть не обязан был работать, поскольку получал щедрое пособие — проценты с капитала своего деда, которые тот вложил в 1920-х годах в частный сумасшедший дом, весьма доходное предприятие в Южной Калифорнии.

Выгодное дельце, что называется, к тому же — в долине Сан-Фернандо, прямо возле Тарзаны. Одно из тех заведений, что вовсе не похожи на сумасшедший дом. Совсем другой вид: вокруг цветы, в основном — розы.

Чеки приходили по 1-м и 15-м числам каждого месяца, даже если в те дни почту не доставляли. У человека был чудесный дом в Пасифик-Хайтс, и он мог гулять по городу и покупать стихи. Он, разумеется, никогда не встречался с живым поэтом. Это все же было бы немножко чересчур.

Однажды он решил, что его любовь к поэзии невозможно выразить, просто читая стихи или слушая, как их читают поэты на грампластинках. Он решил удалить из дома всю сантехнику и заменить ее поэзией. Так он и сделал.

Он отключил воду, убрал трубы и поставил на их место Джона Донна. Трубам это не слишком понравилось. Вместо ванны установил Уильяма Шекспира. Ванна не понимала, что происходит.

Он снял кухонную раковину и заменил ее на Эмили Дикинсон. [19] Эмили Дикинсон (1830–1886) — американская поэтесса-затворница. Кухонная раковина могла только изумленно озираться. Он убрал раковину из ванной и поставил туда Владимира Маяковского. Раковина из ванной разразилась слезами, хотя вода была перекрыта.

Он убрал водонагреватель и заменил его стихами Майкла МакКлюра. [20] Майкл МакКлюр (р. 1932) — американский поэт-битник, эссеист и драматург. Водонагреватель чуть не лишился рассудка. Наконец, он снял унитаз и заменил его второстепенными поэтами. Унитаз вознамерился эмигрировать.

Настало время посмотреть, как это все работает, — насладиться плодами удивительных трудов. По сравнению с ними несерьезная авантюра уплывшего на Запад Христофора Колумба представляется унылой тенью. Он включил воду и обозрел лик своей мечты, воплощенной в реальности. Он был счастлив.

— Пожалуй, приму ванну, — сказал он, собираясь отпраздновать. Он попытался подогреть Майкла МакКлюра, чтобы принять ванну в Уильяме Шекспире, но случилось не совсем то, что он планировал.