Александр Ушаров - Мясо

— Теперь подъём махом, бля! Давай, Рюха, чему тебя только в школе учили! Швабру держи ровнее, мудила… — Бобриков влепил Ёлкину подзатыльник.

Рюхин, перехватив руку, закачался в воздухе.

— Таак, идём на всплытие! — крикнул Бобриков и вдавил кнопку в жёлтом пульте.

Рюхин плавно взмыл к потолку.

— Ааай, не надо больше! — взвизгнул он оттуда.

— Чего! — возмутился Бобриков. — А как же, бля, нормативы ГТО! Или ты, бля, не готов к труду и обороне! Вот скинут тебя, Рюха, скажем, над территорией врага! Над лесами и болотами штата Масачупес… А твой парашют за дерево зацепился… А враги прямо под тобой на привал, бля, устроились. Костёр разожгли, прикемарили. И снится одному из них сон: дунька его масачупесная по кличке Мэри, акула империализьма с глубокой глоткой. И так его, бля, нежно покусывает… И образуется под тобой, рядовой Рюхин, такая вот швабра… Ровнее держи, бля, кабан!.. А ты говоришь, не надо. Надо, Рюха, надо… Я ведь не говно беспринципное, мне из тебя бойца сделать надо, чтобы избежал ты участи Мэри из Масачупеса и не сел своей колодой на вражескую швабру…

— Не могу больше… Руки немеют…

— Брехня! Нет такого слова — «немогу»! Есть слово «нехочу», но его-то мы и должны исключить из нашего, бля, словаря…

— Сари, бля, цирк уехал, а клоуны, бля, остались! — гоготнул подошедший сержант Гунько. — Поддёрни, Бобёр, к верхотуре!

— Молчать, залётныя! — огрызнулся Бобриков. — Мой цех — мои законы!

К ним начали подтягиваться другие военнослужащие.

— Сматри, брат-джан, кабан на адной руке висит, — сказал, подходя, рядовой Вачьянц. — Эй, чудо, пакажи, парадуй. Не асрами радзителей, цават танэм…

— Равнея, обрешотка! Равнея!

— Осаночку держи…

— И не филонить, ёма, не филонить!

— Санжировочку! Из виса сзади!

— А ну, заткнулись, бля! Я здесь старший по званию! Махом, подъём в угол обратным хватом… Швабру, бля, держи, Ёлкин…

— Ааааааааааааа!

Рядовой Ёлкин ошалело уставился на Рюхина, оказавшегося вдруг прямо перед ним, прямо над его обхватившими швабру пальцами. Несколько секунд он не мог пошевелиться, отказываясь поверить в то, что произошло. Потом отдёрнул руку, и насаженный на швабру Рюхин с глухим, отчётливо слышимым в воцарившейся тишине стоном завалился на бок.

Ёлкин вскрикнул и рванул из цеха.

— Мамочка родная!.. — сказал кто-то и все уставились на Бобрикова…

— Как-же это… — только и смог вымолвить он, а цех огласился вдруг леденящим душу воем.

— Аааай, больно-то как! Ооооооой! Ааааааааааа…

— Швабру, швабру вытяните, — сказал кто-то.

Попытались вытащить швабру. Визжащий и катающийся по полу солдат напоминал гигантскую ящерицу, хвост которой молотил по бетонному полу, высекая из него щебень и искру.

— Не подступиться, бля! Ногой, ногой наступи, сука!

— Ёптэ, да он мне так ноги переломит!

На крики уже сбегались офицеры. Перед бьющимся в конвульсиях телом солдата они останавливались и стояли как вкопанные, беспомощно озираясь. Кто-то попытался схватиться за швабру, но схлопотал по ногам и отступился.

— Ой, мамочки!!! Ооооооой!!! Ммммм!!! Уууууууууй!!! Больно то как! Ой, блядь, как же больно!!!

— Дымова, Дымова позовите! — крикнул кто-то.

— Уже побежали… — ответили в толпе.

Минут через пять появился старший лейтенант Комар.

— Что за… Ёб твою мать!

Он бросился к солдату, схлопотал по ногам, отступил, снова прыгнул, придавил его к полу и ухватился за стальной штырь.

— Уууууу! — взвыл Рюхин и сдавил ягодицы.

— Ну, давай, чёрт! — крикнул замполит. — Да помогите же, кто-нибудь! Ноги, ноги к полу прижмите…

Офицеры, опомнившись, бросились помогать. Солдаты, разинув рты, стояли неподалёку. Комар, покрикивая на суетящихся вокруг людей, принялся было снова тянуть за швабру, когда удар кулака сбросил его с тела солдата.

— Отойдите все, — раздался спокойный сухой голос.

Офицеры поднялись и отошли. Замполит вставал, потирая скулу.

Дымов сделал шаг вперёд, наклонился, не обращая никакого внимания на бьющую его по ногам швабру, и приподнял голову Рюхина.

— Боооольно… — простонал обессиленный солдат.

— Дыши, дружок, дыши глубже, — тихо сказал Дымов. — Ещё. Ещё. Глубже. Вот так. Так. Ещё. А теперь затаи дыхание…

Он положил пальцы на напряжённую, изрезанную вздувшимися венами шею и надавил. Присутствующие, затаив дыхание, следили за его действиями.

— Тсс, тсс, — шептал Дымов, и измученный Рюхин опал, обмяк в его руках.

Дымов отпустил горло солдата и вытер лоб тыльной стороной ладони.